– Ты готова?
– Нет, – покачала головой Полина, гипнотизируя вытаращенные глазищи то ли безгривого льва, то ли пумы, – я не готова.
Стахий задумчиво потёр подбородок в седом крапе щетинок:
– Ты понимаешь, что это не только вопрос твоего умения управлять силой. От того разовьёшь ли ты в себе способность оставаться превыше раздражителей, будет зависеть, как ты в дальнейшем будешь жить… ты не захочешь видеть, как ты плачешь, когда тебя обижают. Ведь со стороны понятно, что они именно этого и добивались. Сейчас я принимаю твой ответ, ты не готова. Побудь с Сафико, походи с ней. Думаю, она хорошая спокойная девушка. Только помни, осталось несколько дней до приезда Тимура, и тогда ты либо станешь учиться на своих ошибках, либо совсем ничему не научишься. Лучше постарайся справиться сейчас, мой тебе совет.
Приезд Тимура сулил что-то зловещее, Полина не понимала, что ещё ему может от неё понадобиться, но расспрашивать Стахия постеснялась.
Старики Храма, существа достигшие всяческого дзена и асаны, были специфической кастой поселений адептов. Определённый костяк таких пожилых и опытных людей складывался в любой общности, но в Храме группировка их была самой многочисленной и мистической. Они носили монашеские рясы в пол, ухаживали за бонсаями, но это было внешнее. Проводя дни в созерцании и труде, редко говоря и часто глядя в небо, они были готовы отвлечься от своих занятий в любой момент ради чьей угодно просьбы. Полина даже видела, как один из стариков играл с детьми на площади за мостом. В городе беспокоить их считалось не очень приличным, но если нужно, то что делать. Адепты, в молодости крошащие горы, поворачивающие реки, устраивающие бури и огненные светопреставления, спустя десятилетия со своей легендарной молодости, но не растратив силы, с лёгкой улыбкой, бессловно брались за пустяковые дела сограждан.
Линь, среднего роста, худощавый, загорелый, с волосами по плечо, собранными в хвостик чёрной верёвочкой, поманил Полину пальцем. Работало в две стороны – старики откликаются на твои просьбы, ты откликаешься на их. Девушка скучала в ожидании Сафико и уже успела наслушаться вздора Луизы Ивановны, пришедшей рассказать поварихе Маше об общих знакомых. Девчонка сначала сидела себе, лушила фасоль, а потом предпочла всё же уйти с кухни.
Полина растерянно приблизилась. Пожилой адепт сунул горсть в глубокий карман, выгребая смесь местных и простых монет.
– Чего скучаешь? На-ка, купи себе сладостей. И вот, – он протянул ещё монету, – мне газету.
Ответов и согласий не требовалось. Линь уже отвернулся и ушёл. Полина подумала, что город у Храма никакое не страшное и большое место, и прежде она не выходила скорее потому, что нуждалась в компании, чем из-за каких-то опасностей, из-за которых в незнакомых местах нанимают гидов.
Путь наружу оказался безлюден, не было никого ни на площадке, ни на мосту, хотя звуки голосов работающих в Храме доносились откуда-то неподалёку – наверное, все окна нараспашку оставили. Дорогу удобнее было спросить за стенами – нагляднее.
– Простите, где можно купить газету? – Полина заглянула снизу вверх в глаза прохожему.
Рука указала на соседнее двухэтажное здание. Действительно, удобнее и нагляднее. Полина без уверенности перешагнула порог, возвращая на место приоткрытую стеклянную дверь, с прикреплённым наверху китайским колокольчиком.
– А… – глянул мужчина с торчащими в стороны тёмными волосами, – здравствуй…
