Третий. Второй. Первый - страница 56

В главном зале она постояла у трона. Из круга в центре потолка шло золотистое свечение, наполненное какими-то частицами, как крупной пылью. Света было слишком мало, чтобы разглядеть каменный орнамент на стенах – тянущиеся вверх вьюны с вытянутыми листьями, но достаточно, чтобы ни во что не вписаться. У трона было широкое сидение, от его боков вверх, выгибаясь сначала наружу потом внутрь, поднимались полукружья подлокотников. На спинке были симметричные объёмные орнаменты, её навершие возвышалось высоко над предполагаемой головой, увенчиваясь треугольной крышей, нависающей над сиденьем. Выступающие части были из дерева, в то время как вдавленные элементы узоров были покрыты золотом. Он казался чем-то большим, чем изысканная мебель, пусть даже изготовленная лучшим из плотников. Он неслышно звал, смущая. Полина не притронулась к нему.

Лестница по правую руку от трона вела во внутренние помещения, кабинеты, личные комнаты старцев, девушек, некоторых воинов из войска. Полина поднялась на второй этаж и остановилась в начале коридора. На стенах между дверями приглушенно горели светильники. В одинаковых стеклянных плотно запечатанных сосудах подёргивались язычки Негаснущего огня. Они вспыхивали ярче при приближении людей. Полина подошла к одному из них, почти прикоснувшись рукой. Огонёк не реагировал на ладонь. Полина внутренне удивилась. Ноги повели её дальше. В конце коридора был кабинет Захара. Полина только протянула руку, как дверная ручка метнулась ей навстречу.

Девушка кусала губы, тело не повиновалось ей, она не могла говорить, сердце ощутимо билось в грудной клетке. Своя и не своя рука мягко прикрыла дверь за спиной, смыкая темноту.

Грудь часто тревожно дышала. Из темноты не шло ни звука.

ОГОНЬ!

Перед лицом в воздухе развернулся лепесток пламени, застыл перед расширенными от ужаса глазами. Не своя рука плавно повела пальцами, лепесток сдвинулся в сторону от глаз, освещая письменный стол немного впереди. Девушка скованно подошла к нему. На столешнице стоял подарочный письменный набор с гравировкой. Там был ещё пузырёк с настойкой валерьянки и пара листков – один с записью пациентов на завтра, другой – с заданиями для Сафико.

Адептам несвойственно противоправное поведение. Об этом, как о неком отклонении в развитии мозга, высокомерно писали исследователи-маги. С некой долей самокритики можно было признать, что несклонность к нарушению закона заметно влияла на правила жизнеустройства. Полина бы, например, не оставила журнал с подписью «Дневник» на письменном столе в незапертом кабинете.

«…не встречал такой способности к концентрации… поглощена делом… навыки, требующие многолетнего закрепления… несчастна… тяготит её состояние… Сафико сдружилась с ней, это поддержит её… часто погружается в рассматривание своих шрамов и ожогов…"

«Если Тимур заберёт её, никакой дружбы для неё не будет, останется одна зависть. А Эсфирь и Ирена неспособны на проявление тепла, одна потому что глупышка, другая просто потому что неспособна».

С неприятным послевкусием закрыв журнал, девушка вернула его на место. Огонь погас. В темноте вышла из кабинета, незамеченной прошла коридор, проскользнула через главный зал на крытый мост и, не держась за перила, поднялась по лестнице к своей комнате, устало прижавшись к подушке и наконец почувствовав, что снова владеет собой.

Июль, 9

К восьми часам обитатели Храма собрались в Трапезном зале на завтрак. Деловая дюжина дружины не старалась задержаться за столом, в хорошем темпе очищая тарелки. Пока мужчины пробовали всё предложенное поваром Машей, Жрицы не торопились польстить завтрак своим присутствием, и без них было как-то проще. Девицы с особым статусом на многих не обращали внимания, и делали это так подчёркнуто, что в комнатах повисало напряжение, подстёгиваемое бросаемыми Жрицами фразами. Не удостоенные их расположения пытались игнорировать в ответ, но это было трудно, с их декольте до пупка, с их апломбом, с их самоуверенностью – они захватывали внимание всех оказывающихся поблизости. А Сафико, которая ни одной из них миловидностью не уступала, их бесила.