Обняв за плечи, Богомил устроился рядом с Владимиром, а монах сел на лавку с другой стороны стола.
– О Новгороде я начну, – убрал руку с плеча Владимира Богомил. – Хазарский каган – исчадие рода человеческого, понимал тогда и понимает сейчас, что войны ведутся не только мечом, но и серебром-златом. В Новом городе ещё до призвания Рюрика проживало множество купцов хазарских, да и сейчас их, как собак нерезаных… Спасибо, волхва Семаргла рядом нет, – покрутил по сторонам головой. – Что в Новом городе, что здесь, в Киеве. Все они соглядатаи правителя Хазарии. И стали богачеством подкупать мужей новгородских, чтоб те подбивали людинов против ненавистного им и иудейской Хазарии князя. Зачем кагану сильная Северная Русь, которая начала покушаться на его владения? По преданиям и записям волхвов, созвав Совет, Рюрик обвёл взглядом первых мужей города, и, ударив в сердцах кулаком о ладонь, молвил: «Как пришёл я княжить, лодьи новгородские свободно по рекам Мете и Шелони ходят, товары безбоязненно возят и прибыль казне новгородской и купцам приносят, а некоторые из вас, главных мужей Новгорода, народ баламутят, супротив меня подбивая. Грамоту разумея, чертят на буковых дощечках всякую напраслину и злой оговор, что много на дружину беру, и пора, дескать, от князя избавляться. Называют меня и верных бояр «тёмными людьми». Я такой же русич, как вы, словене. На острове Рюген, где рос, племя Русью зовётся. А по земле новгородской река Русь протекает. Давно так пращуры назвали её. Значит руссы – потомки Даждьбога, с давних времён жили здесь, и, уйдя в Сваргу Синюю, завещали славу отцов нам нести, а не грызть друг друга, за власть сражаясь. А ещё волхвы резами записали, что поднялся тогда дальний родственник князя и говорит: – Рюрик, надумал я с людьми своими и частью дружины поискать счастья в других землях, ежели здесь не нашлось для меня града, чтоб там правил. – Осколъ,14брат, ты как скала для меня, нам которую я опираюсь. Мы завоюем ещё города и веси, где ты станешь моей правой рукой и воеводою. – Рюрик, я сам возьму на меч города и веси, став там не правой твоей рукой, а полновластным правителем. И не перечь мне, князь. Ты же знаешь, что меня нельзя злить, потому как я берсерк. И воины прозвали – Бир, что значит медведь, – поднялся и покинул Совет, и пошли на лодьях он и его люди искать счастья по Днепру, мимо Смоленска, града кривичей и Любеча, города северян, дойдя до красивого града на крутом берегу Днепра, узнав, что град сей Куйаба, по-хазарски, зовётся и платит им дань. Полюбилась цветущая местность и град Осколу, и стал он княжить здесь, избавив город от дани хазарам. Горожане прозвали князя – Оскольд, по прозвищу Дир.
– А через год, – откашлявшись, и видя, что жрец устал, продолжил повествование Тихомир, – хазарские иудеи добились своей цели, и в восемьсот шестьдесят четвёртом году, когда Рюрик с дружиной находился в верховьях Волги, вспыхнул бунт, который возглавил посадник Вадим, получивший за это от своих сторонников и хазарских купцов прозвище «Храбрый». Но кривичи и многие словене не поддержали бунтовщиков, лишь богатая верхушка со своими людьми пошла против Рюрика.
– Буковые дощечки, что дошли до нашего времени, сообщили «Того же лета 6372 года Рюрик уби Вадима Храброго и иных многи изби новгородцев, советников его, – соучастников, значит, на память продолжил Богомил: –… Уцелевшие заговорщики бежали». – А бежали сюда, в Киев, к Аскольду, после того, как кривичи в Смоленске прогнали их. В буковых дощечках волхвы нацарапали: «Того же лета избежаща от Рюрика из Новгорода в Киев много новгородских мужей». – То есть – знать, не простонародье. Не людины. И хазары из Новгорода бежали вместе с бунтовщиками. Теперь, морды иудейские, здесь прижились, и по привычке воду мутят, уже супротив Святослава люд подбивая. Для того, чтоб бунт предотвратить, я в Киеве и нахожусь, – поднялся с лавки волхв. – Хватит, пожалуй, ныне гиштории.
