– А за какие заслуги тебе так быстро старшину дали? – полюбопытствовал кто-то.
Александр назвал свою специальность, упомянул, что переведен из отряда на должность мичмана, что всем эспээсовцам после сдачи экзамена присваивают звание старшины 2-й статьи.
– У-у-у… – загудели вокруг, – так ты у нас большой нача-а-альник и денег много получаешь…
Подняв лицо, он лишь неловко улыбнулся, продолжая петь, наигрывая на гитаре, но его уже прерывали злые реплики и вопросы. Саша ощутил неловкость и смятение и только тихонько перебирал струны.
На вопрос, где готовят на такую «хорошую» специальность, ответил:
– В Николаеве.
– Да, повезло вам, «шифрам», со специальностью… – позавидовал один, на что Александр сказал просто:
– Да, повезло.
Это вызвало улыбки и радостный пересмех.
Парней становилось все больше, Мирков понимал собравшуюся перед ним силу. Чувство подсказывало, что не умно отвечать на грубость и хамство тем же, разумнее предложить дипломатичный разговор. Он был добр и хотел такого же отношения.
– А сколько тебе лет? – услышал ироничное. – Двадцать один.
Раздался протяжный гул в несколько голосов.
– А почему так поздно призвался? – полюбопытствовал, с улыбкой другой.
Александр только поморщился, опустил глаза.
– Техникум дали закончить, да еще и после девятого класса…
Образованность новичка получила одобрение, большинство имели лишь среднюю школу.
– У-у… – загудели насмешливо, ведя свою игру.
Маленький старшина легко присел перед ним, уставился лукаво. Александр не придал этому значения, но наглый взгляд становился все навязчивее.
– Как вижу, тебя служба в отряде ничему не научила… – смело оборвал его маленький старшина, уверенно чувствуя себя в окружении единомышленников. Александр понимал, к чему клонится дело, но старался сдерживаться.
Все притихли и ждали, как ждал и заводила-старшина.
– Почему, – Саша поднял глаза и по-доброму улыбнулся им, – научила…
Послышались смешки и хихиканье.
– Что-то я не вижу… – подхватил старшина, широко раскрыв глаза, улыбнулся, поглядел по сторонам на товарищей. – И чему же она тебя научила?
– Разному, – ответил тот сдержанно, бледнея. Понял, что попал под жернова какой-то интриги. Перестал играть.
– И что – и «годки» в отряде есть?
Подтвердил это, чем вызвал новый смех. Больше не мог терпеть, сказал сурово:
– Я не понимаю, почему ты меня все время допытываешь?
Эти слова шокировали маленького старшину, не привыкшего к подобному тону. Встретив норовистого смельчака, толпа с новой силой дружно подняла его на смех. Собственный грубый тон умилял их, купались в своем могуществе.
– А почему… ты со мной так грубо разговариваешь?.. – возмутился старшина, по-прежнему улыбаясь. – Почему ты меня обижаешь? Если я захочу, ты будешь ко мне только на «вы» обращаться, несмотря на то, что мы с тобой в одном звании, и носовым платком палубу мыть.
Горло перехватило от возмущения, Александр взирал то на теснившего его взглядом старшину, то на остальных. Те ждали ответа.
– Как я разговариваю? – спросил мягко.
– Грубо, – уточнил старшина, продолжая начатую игру. – Послушай, послушай, Санек, – трещал он весело, дергал дурашливо за рукав. – Ты хоть понимаешь… – воздел над головой руку, – где ты находишься? – на полном серьезе он вознамерился объяснить непутевому его место в матросском обществе.
– Понимаю… – буркнул тот настороженно.
Но это не убедило, старшина горько заметил, сожалея:
