Тревожность. В поисках источников наших страхов - страница 6

. Но тревожные люди также страдают от предвзятости интерпретации (осознание благоприятных или нейтральных стимулов как угрожающих) и когнитивной предвзятости (ожидание негативных событий в будущем и уверенность, что последствия этих событий также будут непропорционально тяжелыми). Представьте, что вы не можете отличить страх от интуиции. Тогда любая мысль, какой бы плохой и разрушительной она ни была, может казаться правдивой, способной превратиться в реальность. Если вы уже не знаете, можно ли доверять своей интуиции, вы оказываетесь полностью во власти своего воображения, в результате чего один страх порождает другой. Прежде чем вы это осознаете, страх охватит целиком вас и ваши мысли. Не будет преувеличением сказать, что я был сформирован страхом, и этот страх в значительной степени определил, как я взаимодействую с другими людьми, как с друзьями, так и с незнакомцами.

В результате дружба умерла, отношения с женщинами испортились. Иногда мне кажется, что то, что другие считают моим характером, – это всего лишь совокупность свойств, развившаяся в ответ на мои страхи. Каждый раз, когда появляется монстр, я убежден, что его появление, по сути, является признанием моего реального «я».

Монстр. Именно так говорила моя мама, именно так говорила моя бабушка. Но что это за монстр?

Однажды, вернувшись в свой домишко после очередной послеобеденной прогулки, я взял в руки роман Роберта Льюиса Стивенсона «Странная история доктора Джекила и мистера Хайда» (1886 год). Главный герой доктор Генри Джекил – врач Викторианской эпохи, пытающийся выяснить, можно ли разделить в человеке добрые и злые силы. Путем экспериментов он обнаруживает вещество, которое высвобождает в нем злые силы. Рождается его вторая половинка, злодей Эдвард Хайд, который полностью находится во власти собственных (иногда убийственных) побуждений. Только с помощью противоядия чудовище может снова превратиться в доброго доктора. Какая из этих половин страдает сильнее? Я думаю, что не чудовище, мистер Хайд, а доктор Джекил: он боится чудовища и всегда беспокоится: что чудовище снова поднимет голову и снова что-то разрушит. Страх перед следующей панической атакой ужаснее, чем сама паническая атака.

Чтобы защитить себя, я часто жил очень скромно. В моей съемной квартире не было интернета, телефон я всегда оставлял в прихожей. В то время я в основном старался предотвратить или обезвредить предполагаемые опасности. В перерывах между лекциями я убегал в туалет, где пытался справиться со своим приступом тревоги так, чтобы другие не услышали. Я особенно полюбил одну туалетную кабинку, на стене которой некий Рене признался в любви к некой Маре, нацарапав сердечко.

С рациональной точки зрения мои опасения абсурдны, я не сталкивался ни с какими реальными угрозами, ведь я родился в безопасной и процветающей части безопасного и процветающего города в безопасной и процветающей стране. Миллионам людей было тяжелее, чем мне. Меня вырастили любящие родители, которые хотели (и до сих пор хотят) для меня самого лучшего. Даже когда мне бывало плохо, существовала подстраховка. Я получил большую пользу от безопасных, привилегированных условий моей жизни. Хотя они не оградили меня от страха и несчастий, они помогли мне не сдаваться и не сделать непоправимо плохой выбор. У меня были верные друзья и родственники, в важные моменты я получал помощь и всегда мог рассчитывать на то, что кто-то скажет: не бойся. Сотни тысяч нидерландцев и миллионы людей в других странах не имеют тех возможностей, которые были у меня. Там, где я «справился», многие сошли с рельсов, пали в борьбе со страхом или иным образом оказались на обочине общества.