Тревожность. В поисках источников наших страхов - страница 7

Их место на обочине связано с тем фактом, что на Западе страх обычно лечат таблетками (под Западом я имею в виду Западную Европу, Соединенные Штаты, Великобританию и Австралию). В эпоху античности страх рассматривался преимущественно как физическое недомогание, в Средние века – как одержимость дьяволом, в XIX веке – как философская проблема. Сегодня это психическое заболевание, расстройство, с которым мы боремся с помощью психотерапии и таблеток.

Но это только последний этап в истории страха.

С чего же начинается эта история?

Начинается ли она с древнегреческого лесного бога Пана, маленького и невзрачного человечка, чьи крики пугали людей и богов, праотца нашего слова «паника»? Или с Фобоса, сына бога войны Ареса и богини любви Афродиты, олицетворяющего страх, связанный с войной, и потому почитаемого воинами, от имени которого произошло слово «фобия»? Или с Никанора и Демокла, описанных Гиппократом, возможно, первых людей в истории, официально страдавших фобиями? Никанор впадал в панику при звуке флейты, а Демокл страдал от парализующей боязни высоты. «Демокл не мог пройти по утесу или перейти мост, – писал Гиппократ, – он боялся перейти даже через неглубокую канаву».

Мои бумаги шуршат, я лихорадочно переворачиваю страницы то вперед, то назад, в хижине еще долго остается гореть свет.

В спокойствии Вале де Мизер я могу бесконечно читать, ломать голову и размышлять, в то время как рутина сельской жизни дает мне достаточно сил, чтобы не потеряться в тексте. Дни идут медленно, а недели мчатся быстро. Тем временем я осознаю, что постепенно начинаю все лучше разбираться в этом вопросе, в понятии страха. Мало-помалу я начинаю побеждать свой страх, рабом которого я так долго был. Затем, в обычный будний день, мне приходит в голову, что решающая глава истории начинается с корабля и якоря.

17 сентября 1835 года Чарльз Дарвин бросил якорь со своего «Бигля» в небольшой живописной гавани залива Святого Стефана на маленьком острове Сан-Кристобаль в южной части Тихого океана. Как только он ступил на берег, ему бросилось в глаза большое биологическое разнообразие.

«Птички молча прыгали вокруг нас, в каких-то трех-четырех футах от нас, – отмечал он в своем дневнике, – и совсем не боялись брошенных в них камней. Кинг убил одного из них своей шляпой, а я прикладом ружья столкнул с ветки большого ястреба». Дарвин сделал вывод, что у наивных птиц было так мало естественных хищников, что их основной защитный механизм, реакция страха, не развился в достаточной степени. Вывод Дарвина: естественный отбор работал против них, они вымерли бы от отсутствия страха. «Даже самые сильные страхи в принципе являются мощными стимуляторами», – писал Дарвин в другом месте.

Дарвин с помощью биологических аргументов подтвердил простое определение страха, ранее сформулированное Аристотелем: страх – это, по существу, неприятное физическое переживание, являющееся реакцией на опасность. Эти реакции возникают в каждом организме, даже инфузория туфелька уплывает прочь, если ее уколоть крошечной иглой.

Но перейдем к людям. Человеческие зародыши прикрывают лицо рукой от яркого света. Так что еще до рождения мы уже проявляем поведение, связанное со страхом. Наши первые годы жизни тоже отнюдь не свободны от страха. Совершенно не в состоянии спасти себя, беспомощные и нуждающиеся в заботе, мы ползаем, окруженные рисками и опасностями, которых не видим и тем более не понимаем. Эти опасности начинают играть меньшую роль по мере того, как мы становимся старше и учимся как бы регулировать наши страхи