Три имени Жанны. Часть 1. Леди Джейн - страница 4

После смерти матери, которой Жюли совсем не помнила, и после пансиона, который старательно пыталась забыть, опекать сироту было некому кроме отца. Нужно ли говорить, что с богатством и положением в обществе графа де Леви, заведовавшего при дворе Наполеона Третьего секретным отделением Генерального штаба армии, все попечительницы, избалованные светскими развлечениями, подвергались суровой проверке? Юную Жюли стремились поближе привязать к себе и своему окружению все, кто допускался к ее обществу ревнивым отцом.

Наполеон Третий стремился возродить аристократию и помимо раздачи титулов направо и налево всем, кто ему нравился и был ему верен, приближал к себе тех, кого общество все еще презрительно называло «бывшими», но теперь уже за глаза. Из изгоя роялист граф де Леви превратился в уважаемого и бесценного слугу императора. Его дочь после самых лучших гувернанток и курсов в Лилльском университете оказалась в эпицентре такого внимания со стороны общества, что поначалу привычно спасалась от назойливых приятельниц и поклонников в библиотеке отца: часто она пряталась там с какой-нибудь книгой, открывающей ей тайны путешествий в далекие страны, устройства Солнечной системы или романтических приключений юной особы… Этот мир был интереснее реального, в котором все ее знания и навыки должны были служить только обретению мужа. Но все равно в свет она выезжала.

Несмотря на то, что многих других молодых людей, более достойных и более благородных, она отвергла, нашелся тот счастливчик, к которому она оказалась благосклонной. То ли от скуки, то ли от неотвратимого желания познать мир любви, прочитанный в книгах, то ли оттого, что ей это просто льстило, она стала принимать ухаживания одного из самых красивых и богатых щеголей Парижа. Сын богатых родителей, молодой бонвиван, который прожигал жизнь и не приносил никакой пользы обществу, – вот кем на самом деле был Луи Сен-Паль.

Однако он всегда оказывался рядом и исполнял любой ее каприз, как мистер Найтли из «Эммы», был недосягаем и обожаем всеми, как мистер Дарси из «Гордости и предубеждения», и знаменит как Казанова… Для начитанной и восторженной Жюли было лестно принимать его ухаживания, ловить на себе восхищенные и завистливые взгляды в свете. Много ли было нужно для того, чтобы растопить сердце, толком не знавшее любви ни материнской, ни родительской? Ее наивность затмевала всё: не видя, кто́ он, Жюли верила в исключительно платоническую любовь.

Без обязательного подтверждения той любви, которого Жюли не допускала и в мыслях, пыл ловеласа быстро остыл, и он с легкостью переключился на новый, более доступный объект обожания, совершенно не беспокоясь о репутации и чувствах влюбленной в него Жюли де Леви.

Они расстались, и граф де Леви увез дочь в провинциальное имение, чтобы избежать лишней огласки и сплетен. Каждый родитель стремится спасти дитя от пагубной страсти, но скольким удается остановить детскую руку, снова упрямо тянущуюся к огню? Высший свет, обычно не прощающий подобного неприличия, остался неожиданно слеп и глух к этому эпизоду. Граф де Леви немало усилий приложил к тому, чтобы все думали о его дочери как о больной, которой необходимы покой и воздух, нежели как о той, кому нужно смыть позор забвением. Не то чтобы общество Второй империи очень переживало о морали, но очередной неудавшийся союз всегда так радостно и злорадно обсуждался, что отцу была невыносима сама мысль об этом, ни с точки зрения его собственного положения в обществе и ведения дел, ни по этическим соображениям: он все еще мечтал отдать дочь замуж. Дочь, сдавшую экзамены и получившую рекомендательный лист для поступления на высшие курсы Французской академии. Дочь, назло ему закончившую курсы медицины и философии в Лилле.