А до Дома было уже совсем ничего, всего лишь семь лет.
Кажется, что чем дальше, тем больше мой внутренний травматик творил дела странные. Например, я неожиданно для самой себя попыталась оттяпать на свекровиной даче себе три грядки. Захватила освободившееся от выкопанного лука место и посадила там то, что она не выращивала, и тем способом, которым она не выращивала – пермакультурным. Так я хотела почувствовать это место на грядках «своим».
Свекровь умела выращивать всё, но я извернулась и нашла то, что она не сажала: листовой амарант, мангольд, кукурузу, подсолнухи, шелковицу, двухметровые бессмертники – гелихризумы, спаржевую фасоль. Я боялась, упаси боже, соревноваться с женщиной, умеющей выращивать всё. Мне просто нужен был кусок пространства; поэтому, если бы она посадила всё, кроме, например, слона, то мне пришлось бы сажать слона, и я бы его посадила.
Супруг наблюдал за нашими баталиями, усмехаясь.
И так было вполне себе мирно, пока не случился Взрыв.
Иногда я убегала в другие города пожить и поработать, а потом возвращалась обратно с очередной пневмонией. На расстоянии от моего «аквариума» у меня вылезала другая тема моего Сценария: жажда любви и грусть, что её нет; что у меня нет семьи и нет никакого близкого взрослого человека. Супруг, и даже его мать, по-прежнему подходили хотя бы на роль близких, потому что разумных, и они были взрослыми. Поэтому я возвращалась.
Убегать у меня получалось легко. Ведь желания мои, сказанные в отчаянии, сильно и громко, по-прежнему исполнялись. Как-то раз я «окаменела» после очередной склоки, и, когда внутренний процесс несварения реальности дошёл до «действий вовне», написала просительный пост в соцсети. «Примите нас с дочкою в гости, мы хорошие».
И приняли. Почти сразу, почти даром (я в то время не зарабатывала так много, чтобы позволить себе снять квартиру), и мы с дочкой полгода жили у моей бывшей клиентки, уехавшей на заработки.
Но всплыла тема Сценария. И я снова упала в «никто не любит», по причине отсутствия рядом Близкого Взрослого. Нет, добровольно я не возвращаюсь в чужие дома; я вернулась недобровольно, когда тело устроило мне психосоматическую истерику с плевритом и разрушением лёгких. Когда я вернулась, тело успокоилось; ведь рядом снова присутствовали Разумные Взрослые Люди.
И снова продолжалось «жили-были»…
Думая о будущем, я боялась себе представить только одно: что я умру прежде, чем успею развестись, и что никогда не уеду из этого города. Временами я подсчитывала заработок, планируя, на сколько хватит запасов, если снимать квартиру и если не смогу работать из-за какого-нибудь нового плеврита. И трусила уйти.
А потом случился Взрыв. Взрыв фальши.
Приехала ко мне прекрасная Зоя из Ставрополья. Не просто так приехала, а как к Якубовичу на Поле Чудес – с подарками. Она прочитала мои книги, она хотела меня видеть и познакомиться, у неё был даже запрос на работу со мной, и мёд, и семена льна, и вышитые нам с дочкой в дар сарафаны, и коса (не в дар, а до пояса). Чудесная Зоя! Она ехала со своего Ставрополья ко мне двое суток.
Я встретила её на свекровиной даче. Свекровь была в то время в своей квартире, приезжать на дачу не планировала, так что два этажа её загородного дома, как я считала, были в моём распоряжении. И я была уверена, что предупредила её о гостье (хотя, может быть, она не услышала, ведь мы с ней давно говорили друг с другом сквозь зубы и отвернувшись).
