Я хмыкнула. «Помощь», надо же! Интересно, а мне-то он «спасибо» скажет?
Сержант бережно, но твердо отконвоировал недовольного священника к выходу, остальные полицейские (кроме лейтенанта) тоже куда-то утопали.
А я наконец занялась содержимым сумочки. Платок, расческа, тюбик губной помады – ничего примечательного.
– Посмотрите швы, – подсказал Эллиот. – Кстати, прощальной записки мы не нашли.
Я вздрогнула. Надо же, даже не заметила, как он подошел!
Совет был дельным.
– Есть! – выдохнула я, обнаружив сверток, зашитый под подкладку.
Лейтенант отобрал у меня сумку и ловко вскрыл тайник перочинным ножом.
– Деньги, – он разочарованно посмотрел на перевязанную резинкой жиденькую пачку.
А я сглотнула, не отрывая взгляда от потертых купюр на его смуглой ладони.
– Лили собиралась уйти из дома! – не выдержав, я отвернулась, шагнула в сторону и обхватила себя за плечи.
– С чего вы взяли? – не поверил Эллиот. – Она ведь даже не собрала чемодан.
– А что ей собирать? – я обвела рукой убогую спальню. – Лили взяла свои накопления.
– Накопления? – переспросил лейтенант и пошуршал банкнотами. – Хотите сказать, что больше у нее не было?
– Да, – просто ответила я. – Да и это она собрала с моей помощью. Я помогала ей продавать зелья… на сторону. Рейстед деньги давал только под конкретную покупку.
– Ну и сволочь! – Эллиот качнул головой и убрал купюры в пакетик для вещ. доков. – Почему же она раньше от него не ушла?
– А куда ей идти? – я подошла к окну, выходящему в переулок. Наверняка это самая темная и холодная комната в доме.
– Да хоть бы к вам, – взгляд Эллиота, казалось, прожигал мне спину. – Вы же как-то сумели устроиться.
– Как-то, – с усмешкой согласилась я. Лили с таким связываться не хотела. И я тут же перевела тему: – Одного не понимаю, зачем было ее убивать? Тем более так.
– Значит, вы тоже считаете способ убийства странным? А убили ее наверняка, чтобы заставить молчать. Раз уж черноголовник гарантирует, что душу не допросят.
Я повернулась к нему, стараясь не смотреть на мертвое тело.
– Бедная забитая, запуганная девочка и так бы молчала, даже если бы что-то и знала.
– Тогда какой мотив? – Эллиот смотрел мне прямо в глаза. – Ревность? Месть?
Я пожала плечами.
– Это вам виднее.
– Почему же, мисс Вудс? – он улыбнулся одними губами. – Вы тоже явно не новичок в таких делах. Умеете с уликами обращаться, да и мыслите очень… специфически.
Я поморщилась.
– Лейтенант, не начинайте опять. Я всего лишь люблю детективы.
Он поднял брови.
– Смотреть или читать?
– И то, и другое, – не выдержав, я отвела взгляд.
– Что ж, тогда я как-нибудь приглашу вас в кино, – пообещал Эллиот. И затем, не давая мне опомниться, произнес официальным тоном: – Мисс Вудс, вы можете быть свободны.
– До свидания, лейтенант! – вежливо сказала я, поспешно застегивая пальто.
Век бы вас не видеть.
Кажется, непроизнесенные слова он угадал. Усмехнулся недобро и склонил голову:
– До свидания, мисс Вудс!
***
Стоило вернуться домой, как меня закружил водоворот дел. В аптеку повалили покупатели (некоторых интересовали исключительно сплетни, но ради приличий они брали какую-нибудь ненужную ерунду), не исполненные накануне заказы ждали своего часа… В итоге я даже не пыталась что-то состряпать – обошлась пиццей из соседней забегаловки.
Присесть удалось только ближе к вечеру. Решив совместить приятное с полезным, я включила радио и принялась за оливковое мыло. Мешать его нужно добрых два-три часа, так что времени на раздумья предостаточно…
