– Глупости! – я передернула плечами и натянула перчатки. Пожалуй, не буду возиться с водной баней. Сделаю мыло «холодным» способом. Сейчас добавлю краситель и отдушку, останется только разлить по формам и укутать. – Сами подумайте, это же сказки! О нюхачах там тоже массу всякого рассказывают.
– А кто вам сказал, что о нюхачах говорят неправду? – поинтересовался Эллиот у меня за спиной.
Я невольно вздрогнула, чуть не выронив пузырек.
– Почему вы меня боитесь, мисс Вудс? – как-то вкрадчиво произнес лейтенант.
Я плюхнула ложку в мыло и резко обернулась.
– Отойдите.
Он и не думал послушаться. Продолжил мягко:
– Я действительно чую вашу магию, только без подробностей: что, кто и зачем. Лишь сам факт. Вы ведь об этом знали?
Я кивнула, как завороженная.
– Догадывалась.
В этом различие блондинов и брюнетов. Нам подвластно живое – флора, фауна и люди. А им осталось мертвое – металлы, камень и стихии. И еще души. Некоторые, как Эллиот, умели ощущать даже чуждую магию.
Как выяснилось, для завоевания Островов этого вполне достаточно.
Зато для мирной жизни силу альбов трудновато чем-то заменить. Я могу вылечить гангрену, а темноволосый доктор разве что отрежет больную руку.
Жаль, что они поздно спохватились.
– А еще мы чуем эмоции. Во всяком случае, сильные, – продолжил Эллиот очень тихо. Я вжалась в стол, и лейтенант наконец отодвинулся: – Так почему вы меня боитесь?
– А не должна? – собственный голос показался мне хриплым. – Я всего лишь слабая женщина.
Темные глаза Эллиота нехорошо блеснули.
– И в женской интуиции вам не откажешь, – признал он, отодвигаясь. – Правильно боитесь. Мисс Вудс, где ваш гроссбух?
– Что? – заморгала я.
Он сумел основательно сбить меня с толку.
– Гроссбух, – Эллиот накинул плащ. – Книга учета прихода и расхода.
Сердце отчаянно заколотилось. И все-таки я – дура!
– Зачем он вам? – я скрестила руки на груди.
– Затем, мисс Вудс, – лейтенант нахлобучил шляпу. – Хочу удостовериться, что туда вписаны леденцы от кашля, которые вы якобы продали Мастерсу.
«Якобы»? Кажется, я влипла.
– Хорошо, я забыла вписать эти проклятые леденцы. И что с того?
Лейтенант крепко ухватил меня за локоть.
– То, что чистильщик обуви, который сидит дальше по улице, показал, что Мастерс провел в вашей аптеке минимум сорок минут. Он хорошо запомнил благородного, здесь такие редко бывают. Не хотите же вы сказать, что Мастерс три четверти часа выбирал леденцы от кашля?
– Но отравили его задолго до этого! – почти выкрикнула я.
Не паниковать, только не паниковать!
– А это мы проверим, – Эллиот разжал руку и произнес ровно: – Собирайтесь, мисс Вудс. Вы задержаны по подозрению в убийстве.
***
Разбудил меня зычный окрик:
– Мисс Эйлин Вудс! Подъем. Вас ожидают.
Как ни странно, ожидали меня не полицейские, а высокий лощеный тип в дорогом костюме.
– Мистер Одли? – неуверенно спросила я, признав самого известного в городе адвоката.
– Именно, – с достоинством подтвердил он и щелкнул замком кожаного портфеля. – Мисс Вудс, сейчас вас допросят и выпустят.
Вчера Эллиот допросить меня не соизволил. Вывел из дома, передал с рук на руки сержанту и куда-то умчался.
– Спасибо! – с чувством сказала я.
Адвокат только кивнул…
Кабинет Эллиота отличался почти хирургической чистотой. Стены и потолок недавно побелены, линолеум радовал первозданным «шахматным» узором, а мебель надраили до блеска.
В комнате витали запахи воска, лимона и эвкалипта.
