От бессилия меня трясло. Хотелось вернуться в аптеку и расколотить о голову доктора какую-нибудь бутыль…
И в итоге загреметь в тюрьму. Как же – напала на уважаемого человека, избила ни за что, ни про что!
Я со злости стукнула кулаком по дверце.
– Мисс Вудс, – голос лейтенанта звучал напряженно, – у вас при себе нет той чудодейственной настойки? Сейчас она бы вам здорово пригодилась.
– Увы, – я заставила себя открыть глаза. Хотела их потереть, но вовремя вспомнила о туши на ресницах. – За ней придется вернуться в аптеку… – и уточнила поспешно: – В мою аптеку!
От мысли купить что-то у добрейшего доктора к горлу подкатывала тошнота.
– Далеко, – с сомнением проговорил Эллиот. – Кстати, расскажете, что это было?
– Да ничего особенного, – отвернувшись, я украдкой вытерла щеки. И заметила в зеркале внимательный взгляд полицейского.
– Вот что, – решил вдруг он, – думаю, нам с вами не помешает позавтракать. Я знаю тут неподалеку неплохое местечко.
– Я завтракала! – возразила я из чувства противоречия.
Эллиота такими мелочами было не пронять.
– Тогда составите мне компанию.
***
Увидев, куда он меня привез перекусить, я только хмыкнула.
– Это судьба, – ответила я на вопросительный взгляд лейтенанта и указала на вывеску рядом с кафе «Элегант».
«Аптека «Панацея» – гласила она.
У Флемма своеобразное чувство юмора – и бездна самонадеянности.
– Хотите сказать, что нам туда? – недоверчиво уточнил лейтенант. – Это и есть последний адрес?
Я только кивнула.
– Тогда сначала закончим с аптеками, – решил Эллиот. И, выйдя из авто, распахнул мне дверцу: – Прошу, мисс Вудс!
Дверь оказалась не заперта, но хозяина в поле зрения не было. Не страшно – только самые отчаянные психи решились бы тронуть что-то из зелий Флемма, а лишней наличности у него сроду не водилось.
Дом достался Флемму по наследству от какой-то троюродной тетушки, иначе он бы точно не поселился в таком респектабельном районе. Ведь деньгам всегда можно найти лучшее применение!
– Флемм! – позвала я громко. – Ты где? Это Эйлин!
– Эй? – переспросил приятный голос откуда-то из недр дома. – Иди сюда! У меня опыт.
Я вздохнула и взяла лейтенанта под руку.
– Пойдемте. Опыт – это серьезно.
Под лабораторию Флемм отвел лучшую комнату в доме, зато спальней ему служила какая-то каморка. Впрочем, спал он нередко тут же, среди своих реторт и пробирок, приспособив под кровать массивные старинные кресла.
В первый момент я решила, что груда цитрусов на столе мне мерещится. Но в ведерке громоздилась целая гора шкурок, и запах сложно спутать.
Высокий мужчина в белом халате самозабвенно возился с пробирками, в которых буйствовала непонятная плесень.
– Зачем ему столько? – пробормотал Эллиот, как-то странно морщась. – Давайте быстро.
Я кивнула и окликнула:
– Флемм! Я ненадолго.
– А, Эйлин, – аптекарь обернулся. Его приятное лицо сияло, а собранные в хвост светлые волосы чуть не искрились от энтузиазма. – Это будет открытие! Настоящий прорыв в медицине! Ты только представь…
Лейтенант почему-то страдальчески скривился и отвернулся.
– Флемм, – перебила я, – у меня мало времени. Я потом к тебе зайду, ладно? А сейчас ответь на пару вопросов.
– Ладно, – покладисто согласился он. И спохватился: – Присаживайтесь!
– Спасибо, мы постоим! – поспешно ответила я.
Чрезвычайно аккуратный во время опытов, в быту Флемм превращался в рассеянного гения. Так что в кресле могли обнаружиться забытая тарелка или грязные носки.
