Три кувшина - страница 4

Тем временем Великий перелом в войне уже случился и советские войска раз за разом отодвигали фашистов все глубже на запад. Конечно, пленные об этом знать не могли. Обессилевшие от голода, жажды, отчаявшиеся и потерявшие всякую надежду на освобождение, они просто сдались воле судьбы или злого рока, ее подменившего. Для фашистов они были пленными без имени, фамилии, даты, тем более места рождения, ошметками человеческой плоти, предназначенной для каких-то их «великих» целей.

Георгий, как и другие в их вагоне, давно не ел и не пил и мечтал только о том, чтобы поезд остановился. Обычно на станциях им выдавали воду. Прикрыв глаза, он заставил себя заснуть. И снова ему приснилась мать. Она зачерпнула из ручья полную ладошку воды и протянула ему. Он хочет испить, но сильное течение сбивает с ног, он падает и его уносит куда-то. Он кричит, зовет мать, а течение холодное, дикое и он с головой уходит под воду. Мрак. И вдруг глубокий вздох и он всплывает… посреди широкой речной заводи. Никакого страха, оторопи. Вода теплая, чистая-чистая. Течение тихое. Светит солнце. Мягкие волны выносят его к берегу…

Его сон буквально разрывает сильный грохот, как будто сама земля разверзлась под ногами. Вскакивает. Кругом слышны выстрелы, взрывы. Вдруг рельсы резко заскрежетали, поезд как будто поперхнулся, и остановился. Потом наступила какая-то странная тишина. Гнетущая. Не лязгали затворы вагонов, как до этого было при пересылках. Пленные начали прислушиваться к внешним шумам. Но ничего не было слышно. К вечеру самые здоровые и сильные стали отгибать железный лист на полу вагона, который сильно проржавел с одного угла и где отошли заклепки. Приложив все силы, пленные смогли отогнуть этот угол до таких размеров, чтобы мог пролезть человек. Ночью было решено бежать. Тихо, чтобы не привлечь внимание постовых, если они есть, все, кто мог двигаться, выбрались наружу. И удивились. Их поезд стоял на путях, в нескольких других вагонах тоже находились пленные. Но никакой охраны вокруг не было. Быстро открыв засовы на других вагонах, Георгий с несколькими пленными быстрым шагом бросились в сторону находившегося неподалеку леса. Там легче спрятаться, если вернутся фашисты. К их удивлению, никто за ними не погнался.

Они верили и не верили своему счастью, тому, что удалось вырваться из плена. Только сегодня еле передвигавшиеся люди, почувствовав свободу, воспряли духом. Падая, поднимаясь, снова падая и поднимаясь, они добрались до леса. Отдышались, решили потихоньку обследовать окрестности: где они находятся, кто орудует в местности, можно ли достать еду и одежду. Но выбраться в ночь из укрытия не рискнули. Так и просидели под пологом леса. Вокруг тихо. Ни разрывов бомб, ни выстрелов.

Наутро трое, в их числе и Георгий, пошли в разведку. Боясь привлечь внимание, короткими перебежками от одного лесочка к другому, преодолели достаточно большое расстояние и добрались до поля. Через поле к железнодорожным путям, а оттуда к околице небольшого рабочего поселка. Спрятались за каким-то строением у проселочной дороги, напоминающим овин, и стали следить за передвижениями возле ближайшего от них дома. Тишина. Большой серый дом из камня, напоминающий княжеский замок, кажется пустым. Проходит какое-то время и из ворот выезжает женщина на велосипеде. Она едет прямо в сторону их сарая. Разом всем выйти навстречу значит напугать ее. Вышел самый по виду внушающий доверие, старик Мыкола – украинец польских кровей и к тому же хорошо говорящий как на русском и украинском, так и на польском. Вскрикнув от неожиданности, женщина тут же останавливается, соскакивает с велосипеда и пытается повернуть обратно. Мыкола успевает схватить за руль велосипеда: