– Стой! – скомандовал он злобным мерзким голосом, и бойцы замерли, не представляя, чего можно ожидать от нового командира.
Огромная растянутая масса народа, уставшая и больная, обременённая различными тяжеленными грузами, но всё же живая и радостная, теперь остановилась в отупении, а всё веселье мгновенно прекратилось.
– Ну всё, доигрались, теперь неизвестно что будет, – тотчас же послышался чей-то голос в строю.
– Кругом! – прокричал Алексеев, обнажая неровные желтые зубы. – До переезда бегом марш!
С большим трудом повернувшись, рота тяжело и лениво двинулась в обратную сторону, к переезду, до которого было около трёхсот метров.
– Вас же предупреждали, что так будет, и то ещё цветочки! – приговаривали Миронов, Авдиенко и Фоменко по очереди, умело подгоняя пинками отстающих.
Дубовиков довольно ухмылялся, толкал выбивающегося из строя нерадивого Башмакова. Башмаков, истощённый и весь мокрый, неуклюже перебирал ногами, спотыкаясь и едва не падая. Наконец, когда Дубовиков нагонял его, Башмаков сваливался в середину строя, цепляясь за все подряд. Лишь общими усилиями его удерживали на ногах, брали под руки и помогали ему бежать дальше.
Пробежка оказалась более, чем трудной, поскольку и так солдаты запыхались от скорого шага и громоздкой ноши. Алексеев командовал бежать быстрее, и ругал сержантов, чтобы те торопили новобранцев. Стоя на прежнем месте, он издалека наблюдал, как движимая тягой последнего взвода зелёная человеческая масса на переезде с шумом сталкивалась, затем неумело разворачивалась, роняя ящики, снаряжение, падая, и затем плелась обратно. Опытный офицер не отпускал своей хватки, командовал: «Строевым, марш!». Тогда задача ещё осложнялась, и бойцам приходилось тянуть носок ботинок, делать отмашку руками и держать спину ровно. Алексеев стоял весь из себя и наблюдал, как рота с усердием проходит перед ним.
– Вы, ослоёбики, будете у меня ходить нормально, или будете бегать! Я вам это обещаю! Строевым идём, я сказал! Носок тянем, голову вверх, спины прямые, ноги ровные! Ещё раз собьёте шаг, побежим обратно до полка! – кричал он, но солдаты сами старательно отбивали шаг, шли проворно и размашисто, словно и не ощущали усталости.
– Лучше уж нам пройти строевым до ТОГа, чем бежать обратно, – шутливо шептал Родионов Масленникову. Тот улыбался в ответ, но сдержанно и незаметно. Расплывшиеся в улыбках сержанты шли рядом, и Авдиенко весь сиял, словно говоря: «Надо было меня слушать!»
Танковый огневой городок, или ТОГ-18, являлся одним из учебных объектов, принадлежащих обоим танковому и пехотному полкам. Построен он был в далёкие семидесятые годы, и всё говорило о том, а в особенности выцарапанные надписи с торца строения вроде «ДМБ 78», «ТАГИЛ 79» и им подобные. Внешне ТОГ представлял собой вытянутое кирпичное здание с восемью огромными гаражами для техники, с учебными классами на втором этаже, а в середине строения с большой наблюдательной вышкой. Пятиметровые металлические ворота располагались по обе стороны вышки, сквозь них внутрь загонялась техника, и прямо из гаражей велась стрельба в огневое поле. В этих сплошных гаражах стояли шесть танков и две БМП, двигатели их были сняты, а вооружение подключалось к электросети городка. Вдали на огневом поле находились мишени, обозначающие неприятельских солдат, пулемётные гнёзда, технику противника. На расстоянии четырехсот метров от городка был на столбах натянут железный трос, по которому должна была двигаться, но уже десятилетия не двигалась, мишень, подражающая воздушной цели – вертолёту.
