– «Вышка», я «Броня-3», к бою готов, нагнетатель включён! – говорил он, зажимая кнопку внешней радиосвязи.
– «Броня-3», принял, – ответили ему из командного пункта.
Вслед за этим последовали доклады с других машин, и через пять минут уже все были готовы к стрельбе. Тогда прошла ещё минута ожидания, на время которой в эфире воцарилась полная тишина, и только равномерный гул танковых механизмов нарушал спокойствие полумрака внутри машины. Родионов с большим трудом мог усидеть на одном месте, он заглядывал в конвейер, в окуляры прицела, посматривал на скучающего Дубовикова. Наконец раздалась команда по радиосвязи и по громкоговорителю, то был сигнал к началу стрельб. Михаил припал к окулярам и стал внимательно рассматривать огневое поле. Секунд тридцать ещё ничего на нём не менялось, однако затем довольно близко поднялись три мишени, по форме своей напоминающие небольшие автомобили. Появившиеся на расстоянии не более четырёхсот метров, тщательно замаскированные искажающим окрасом и сетью, они сливались с рельефом, так что очертания их трудно было различить. Мишени поднялись тяжело и лениво, но через мгновение прытко понеслись в разные стороны, то замедляя, то ускоряя свой ход. Михаил, однако, не растерялся, и рьяно повёл центральноугольник прицела за мчащейся мишенью. Взяв опережение в полфигуры, он несколько раз нажал на кнопку пулемётного огня, однако ничего не произошло. Родионов вопросительно поглядел на Дубовикова. Тот наблюдал в свой прицел за уходящей мишенью, а ощутив остановку башни взглянул на наводчика.
– Стреляй, чего сидишь?! – злобно прокричал он.
– Не стреляет, я жму! – отвечал среди шума Родионов. Он стянул с одного уха шлемофон и услышал снаружи непрерывные пулемётные выстрелы, звуки работающих танковых механизмов.
– Куда жмёшь?
– Да всё жал, не работает!
Тогда только Дубовиков посмотрел на пулемёт, проверил его ещё на заряженность, и затем взглянул на электроспуск. Как он и предполагал, потрёпанный и местами стянутый простой изолентой, с кое-где торчащими проводами, электроспуск не работал.
– Будем вручную стрелять, кричи, когда нужно! – прохрипел он мальчишеским голосом.
Родионов вновь припал к окулярам и стал высматривать мишень. Дубовиков внимательно следил за ним, обхватив пулемёт двумя руками и готовясь нажать на спуск.
– Огонь! – прокричал Михаил, и тут же его командир среагировал.
В прицел Михаил тогда увидел короткую очередь выстрелов, обозначаемую трассирующей пулей. Очередь прошла несколько ниже цели, и Михаил скорректировал огонь. Он видел, как мишень, не пройдя всего намеченного пути, замерла и опустилась.
Стрельба продолжалась не больше минуты, но за то время, казалось, произошло многое. Шесть танков, имея в распоряжении всего по двенадцать патронов, одним лишь пулемётным огнём устроили настоящий бой. Кругом раздавались выстрелы, слышны были движения танковых башен и пушек, переговоры в эфире не умолкали. Наконец «броня» стала докладывать по очереди об окончании стрельбы, а «вышка» стала принимать доклады. Тогда командиры танков давали указания отключать все системы и строиться на прежних местах. Через несколько минут после завершающего выстрела танки вновь были неподвижны, пулемёты разряжены, а экипажи стояли позади машин. Вскоре с вышки спустился Алексеев. С серьёзным выражением лица, он шагал быстро и решительно. Он произнёс продолжительную речь, в которой коснулся и глупости стрелков, и безответственности их командиров, после чего, наконец, скомандовал меняться экипажам.
