– Я не шучу.
Далия и впрямь не шутила: если посмотреть чуть дальше своего носа, можно было и впрямь заметить овраг. Как правило, зимой его использовали для того, чтобы кататься на санках, но сейчас там было пусто. Достаточно толстый слой снега покрывал когда-то зелёные недохолмики, вокруг рябили белоснежные, укрытые инеем берёзки. На одной из берёз, если приглядеться, можно было заметить, как жались друг к другу пушистые круглые, как помпоны, снегири. Шум машин и прочие городские звуки превращались в тихий и сдавленный приятный гул, теперь совершенно ничему не мешающий.
Можно было легко забыть о том, что девушки находятся в достаточно крупном районе, кипящем жизнью.
– Ты любишь зиму? – внезапно спросила Далия.
– Наверное. У природы нет плохой погоды. Но я больше предпочитаю осень.
– А я терпеть не могу.
Старшая потирала руки, скрытые под кожаными перчатками, чуть ли не шипя по-змеиному от холода. Младшая смотрела на неё в недоумении: как так? Ненавидит зиму, но позвала на каток! Ещё и совсем новую свою знакомую! Ещё и при том, что на коньках Далия, видимо, впервые стоит.
– Лия, ты похожа на зиму.
– Моё имя не сокращается. Я же не называю тебя… “Терина”, например?
– Мне показалось, что имя Лия тоже похоже на тебя. Ты не похожа на Далию.
Последняя усмехнулась, её зелёные глаза были устремлены в светло-голубые глаза собеседницы. Такой острый взгляд из-под хитрых тёмно-рыжих, почти полностью чёрных ресниц, напротив, доказывал, что Далия была самая настоящая Далия. Или нет? Тяжело было отметить, была ли она на своём месте. Бывает ведь, что человек выглядит или не выглядит на своё имя. Вот ей как будто вообще никакое имя не подходило. И никакое слово. Катя пыталась вглядеться в собеседницу, с которой вроде как хотела подружиться, но ничего из известного ей не сходило за отличительную черту. Любовь к готической музыке? Апатичность? Ненависть к зиме?
Внимательность? Как будто в любой другой ситуации получилось бы составить хоть какой-то образ в голове, но сейчас эти детали просто не укладывались в картинку. Несмотря на свою, казалось, очевидную уникальность (логично, каждый из нас – индивид), Далия была будто “тот самый НИКАКОЙ чел”.
– А ты – хуманизация имени Катя.
– Если ты не любишь зиму, зачем позвала на каток? – Катя сменила тему.
– На новый год принято ходить на каток, разве нет?
Катя почему-то представила шуточную статью в Конституции о праве гражданина России добровольно-принудительно посещать каток каждые новогодние праздники. И, стоит признаться, её сие улыбнуло.
– Что на ЕГЭ будешь сдавать?
– Литературу и английский.
– Филфак?
– Лингвистика.
– Что любишь читать?
– Русскую классику.
– О, – Катя оживилась, наконец найдя, за что зацепиться, – кто твой любимый автор?
– Лермонтов Михаил Юрьевич.
Далия оттолкнулась от бортика и попыталась развернуться. Попытка на удивление вышла относительно удачно. Она жестом указала Кате ехать следом. Катя ехала спиной вперёд, аккуратной перебежкой, в то время как её собеседница еле-еле чертила на глади льда кривые ёлочки.
– Для меня он ужасно тяжёлый. До сих пор помню, с какой мукой читала “Мцыри”.
– “Мцыри” не надо читать, надо чувствовать, – строго возразила Далия, – я чувствую его побег, чувствую его бой с барсом каждый раз, выходя в спарринг на тренировке.
– Кстати, чем занимаешься?
– ММА.
Неловкая пауза.
– А какая у тебя фамилия?
– Лермонт. Ударение на “о”. Нет, не потому что я люблю Лермонтова.
