Три века спора о варягах. Летопись и варяги - страница 23

В 1730-х годах, когда в России были политические пертурбации и правление временщиков, Академия наук была предоставлена сама себе, денег ей практически не выделялось, академики подолгу дожидались положенного им жалованья. Делами Академии наук правили и президент, и двор, и Сенат, а текущие дела в связи с отъездом императорского двора в Москву (с двором уехал и президент Академии наук Блюментрост) попали в почти исключительное распоряжение Шумахера. Вслед за этими переменами из Петербурга уехали многие ученые. В 1733 году, в связи с организацией Второй Камчатской экспедиции, Миллер до 1743 года уехал в Сибирь, где собрал огромную коллекцию документов, не утратившую своего значения и теперь.

Интерес к русской истории возродился снова с воцарением дочери Петра Елизаветы Петровны. В ночь на 25 ноября 1741 года она во главе гвардейской роты Преображенского полка свергла малолетнего Ивана VI и провозгласила себя императрицей и продолжательницей дела своего отца. Переворот произошел в военное время, поскольку с 28 июля 1741 года шла война России со Швецией, стремившейся пересмотреть итоги Ништадтского мира и захватить земли между Ладогой и Белым морем. Между прочим, на кону стояла судьба основанного Петром Петербурга. Война для Швеции была неудачной, и ей пришлось не только подтвердить Ништадтский мир, но и сделать еще ряд территориальных уступок.

События этой войны во многом изменили обстановку в Петербурге. В ходе переворота было свергнуто Брауншвейгское семейство Антона Ульриха Брауншвейгского, отца Ивана VI, который принадлежал к одной из знатнейших фамилий в Европе и был шурином прусского короля Фридриха II Великого. Укрепление Брауншвейгской династии на российском троне могло иметь весьма далеко идущие последствия для России. В 1733 году его брат Карл I Брауншвейг-Вольфенбюттельский породнился с королем Пруссии Фридрихом Вильгельмом I: он женился на дочери прусского короля Филиппине-Шарлотте, а сын прусского короля, будущий Фридрих Великий, – на сестре Карла I Брауншвейг-Вольфенбюттельского Елизавете Кристине. Таким образом, если бы династия Антона Ульриха пресеклась, что бывало в немецких домах не редкостью, то прусский король мог бы предъявить свои права на русский престол.

Безусловно, эта сугубо гипотетическая возможность так и осталась нереализованной, но, надо полагать, что подобный оборот событий серьезно беспокоил приближенных Елизаветы Петровны, раз Брауншвейгское семейство было арестовано и заточено в ссылку. По всей видимости, это же обстоятельство привело по крайней мере к двум немаловажным последствиям. Во-первых, появилась выраженная вражда и подозрительность к немцам, которая имела место и в Академии наук, и, в частности, явственно прослеживается в событиях, свершившихся вокруг спора Миллера и Ломоносова. Во-вторых, возник сильный интерес к родословной правящей императрицы, очевидно, вызванный стремлением подкрепить знатность ее происхождения и обосновать права на престол, захваченный переворотом.

Думается, что эти обстоятельства привели к первому делу, в котором вместе участвовали Миллер и Ломоносов (прибывший в Россию 8 июня 1741 года после учебы в Марбургском университете, кстати, под руководством Христиана Вольфа, приглашавшего ученых в Академию наук). Это было дело «Родословной…» комиссара П.Н. Крекшина. Начало ему положило представление в Сенат 27 августа 1746 года «Родословной великих князей, царей и императоров», написанной П.Н. Крекшиным. В ней Крекшин выводил род Романовых и царствующей императрицы Елизаветы Петровны от самого Рюрика, родоначальника рода русских великих князей.