Феодор, пока шла битва, сидел, не шелохнувшись, на палубе. А тут он говорит:
– Не надо бы оставлять в море улику.
Ульв говорит:
– Это верно.
Он поджигает факел и кидает его на греческий корабль. А варяги отплывают от занявшегося корабля и налегают на весла.
Харальд выпил рог вина, налил снова и протягивает Чудину:
– Вид вражеской крови веселит, и победа вселяет радость. Почему не радуешься? Выпей!
Чудин качает головой:
– Ты нарушил клятву.
Харальд вспыхнул и говорит:
– Эллисив я тоже клялся в любви и ради нее взял восемьдесят городов. Неужели спущу обиду греку?
Чудин говорит:
– Любовь негоже доказывать кровью.
Харальд не понял и переспрашивает:
– Что?
– Негоже свою любовь доказывать чужой кровью, – повторяет Чудин.
Харальд в гневе выплеснул вино за борт, отошел от Чудина и сел на корме. Потом говорит:
– Не тебе, Чудин, учить меня, Харальда.
И он берет арфу и запевает:
– Мимо Сицилии хмурой
Плыл мой корабль, вепрь моря,
Смелых мужей победы
К славе он нес сквозь волны…
– Все пойте! – кричит Харальд, и гребцы подхватывают:
– Мало надежды у труса
Возвыситься так высоко,
Отчего же русская дева,
Гордая дева в Гардах,
Меня замечать не хочет?
Только Чудин сидел молча и, отвернувшись, смотрел в море, где догорал греческий корабль. И на том корабле мелькнула какая-то тень, но исчезла.
И здесь конец рассказа о подвигах Харальда в Сицилии.
4. Как Магнус метал топорик и что придумал Рагнар
При дворе русского конунга Ярислейва жил мальчик по имени Магнус. Был он сын короля Олава Святого, убитого при Стикластадире, и племянник нашего Харальда. Лет ему было одиннадцать, был он весьма ловок телом, но умом дерзок и в поведении заносчив. Во всем Киеве, а то и во всей Гардарики не было, прости меня Господи, несноснее мальчишки.
Однажды сидит Эллисив в княжеских палатах с девушками, и они вышивают узоры на церковные воздухи, в чем дочь конунга была великая мастерица. И тихо поют подобающие такому занятию песнопения. Как вдруг на суку дерева, что близко от окна, появляется Магнус. И свистит так, что все вздрагивают. Магнус же весело скалит зубы, качаясь на одной руке, подобно дикому пифику, а в другой руке у него мешок.
– Здравствуй, сестрица! – говорит он Эллисив.
– Здравствуй, братец неназваный, – говорит Эллисив. – С какой новой шкодою явился?
– Не шкодой, – говорит Магнус, – а вот хочу показать, как нетопыри спят. – И повиснул на согнутых ногах вниз головой и захрапел притворно.
Эллисив говорит:
– Вот кабы и ты так спал, сколь бы всем спокойней стало.
Девушки засмеялись, а Магнус перевернулся, сел и говорит:
– Смеешься, а я тебе подарок принес!
– Какой же? – спрашивает Эллисив.
– Из южных земель, от дяди Харальда! – говорит Магнус и мешок показал.
Эллисив смеяться перестала и нахмурилась, не зная, шутит он или нет, а всяких шуток про Харальда она не любила. Но спросила все же:
– Кто же его привез? Не было с юга гонцов.
Магнус говорит:
– Этому подарку гонцов не надо, он сам по воздуху летает, – и бросил мешок в окно.
И мешок раскрывается, и оттуда вылетают настоящие нетопыри. И, ослепнув от света, с визгом начинают метаться по палате, вцепляются девушкам в косы, отчего те тоже мечутся и визжат. Магнус же говорит:
– А вот как не спят нетопыри!
И, рассмеявшись, спрыгивает с дерева, проходится по двору колесом – и как не было его.
Так он тешился и не внимал никакому разумному увещеванию; один Рагнар, начальник стражи конунга, заступивший место Чудина, знал к нему подход и умел обратить к занятию, достойному мужчины.
