Три жизни, три мира. Записки у изголовья. Книга 1 - страница 7

Верховный владыка Дун Хуа давно не покидал Рассветный дворец. Молодые небожители еще не успели испытать на себе его ядовитый язык, а бессмертные постарше тщетно пытались забыть об уже пережитых унижениях. Хотя владыка Дун Хуа говорил мало, каждое его слово разило так же точно и больно, как его меч.

Ходили легенды, будто один своенравный юнец из демонов, прознав о воинских заслугах Дун Хуа, проник на Небеса, чтобы вызвать того на поединок. Разумеется, стража повязала демоненка еще на подходе к Рассветному дворцу.

Как раз в это время Дун Хуа играл сам с собой в вэйци [6] у лотосового пруда неподалеку.

Схваченный юнец разразился руганью, желая задеть владыку за живое.

Дун Хуа сложил вэйци и собрался уходить. Путь его лежал мимо плененного демона. Завидев владыку, тот раскричался еще больше. Мол, небожители так носятся со своей нравственностью, кто ж знал, как бесстыден их повелитель! Если у Дун Хуа осталась хоть капля добродетели, он должен немедленно очистить свое имя в бою, а не позволять слугам набрасываться на честного демона всей толпой…

Уже ушедший с коробкой вэйци Дун Хуа даже вернулся на два шага и переспросил у распростертого на земле демоненка:

– Капля чего, говоришь?

– Добродетели! – немедленно заорал тот. – Я говорю о добродетели!

Дун Хуа неспешно продолжил путь, бросив через плечо:

– Какое интересное слово, впервые слышу.

У юноши случился приступ удушья, и он потерял сознание от возмущения.

Фэнцзю вспомнила об этой истории спустя три дня, когда слушала, как ее тетушка воспитывает сына в зале Благовещих облаков.

В этом зале жил сын Бай Цянь и Е Хуа, юный правнук Небесного владыки, принц А-Ли по прозвищу Колобочек.

Колобочек, в ярко-желтых одежках, сидел перед матушкой. Видя, что взрослые сидят, надежно опершись ногами о пол, а он только и может, что болтать ими в воздухе, маленький правнук Небесного владыки, стиснув зубы, полдня пытался дотянуться своими ножками до пола. Однако ножки были слишком короткими, а стул слишком высоким, поэтому юный принц пока проигрывал. В конце концов он разочарованно бросил эту затею и теперь уныло слушал матушку, опустив голову.

Бай Цянь отчитывала его с самым серьезным видом:

– Я слышала, твой отец чуть ли не в десять лет мог наизусть читать «Сутру, истолкованную великим Сатьякой Ниргрантапутрой» [7], сутру «Вопрошения Брахмы-Вишесачинти» [8] и тайную мантру Призыва Недвижимого посланника Ачала Видья-раджа, пребывающего в самадхи [9]. Как же мы тебя так избаловали, что ты в свои пятьсот лет с трудом запомнил «Звучание и смыслы сутр»? [10] Конечно, оттого, что тебе тяжело даются буддийские тексты, небо не рухнет, но мог бы ты не ставить матушку с отцом в неловкое положение?

Уязвленный Колобочек разумно возразил:

– Конечно мог бы, но ум мне достался от матушки, а не от отца.

Фэнцзю выплюнула только что выпитый чай. Бай Цянь прищурилась, бросив на племянницу многозначительный взгляд. Фэнцзю торопливо замахала руками, с трудом сдерживая улыбку:

– Не поймите неправильно, чай попал не в то горло. Вы продолжайте, продолжайте…

Когда Бай Цянь перевела взгляд на Колобочка, Фэнцзю отчего-то вспомнила историю о том, как Дун Хуа довел до обморока молодого демона. Девушка снова отпила чай, ее глаза сияли едва скрываемой улыбкой. Фэнцзю склонила голову и посмотрела на свое траурное одеяние. Ее улыбка поблекла. Фэнцзю смахнула темную прядь, упавшую на рукав.