– Обязательно продолжим. И как можно скорее, не заставляйте меня ждать, – нежно проворковала она.
Как только бессмертный окончательно пропал из виду, Фэнцзю тонко улыбнулась, неторопливо вытащила из рукава белый платок с вышитыми на нем дождевыми цветами и спокойно вытерла руки, попутно расправив испачканные и мятые рукава.
Пожалуй, за двести лет постоянной практики ее высочество Фэнцзю из Цинцю научилась мастерски избавляться от женихов – стремительно, как текущая вода, и безжалостно, как нож в руках постигшего дао [5]. Второй предполагаемый жених пришел преисполненным уверенностью в своем успехе, а ушел разбитым и поникшим. После него остались только разбросанные по столу винные чашки, сверкающие отраженным светом.
За большой час Фэнцзю съела два блюда свиных ножек и наконец насытилась. Ожидая, пока переварится пища, девушка налила себе чай и повернулась к пруду Белых лотосов, любуясь слепящим великолепием Рассветного дворца. К этому времени Дун Хуа поймал две рыбки и перевернул последнюю из семи тысяч семисот восьмидесяти восьми страниц писания. Солнце начинало припекать, поэтому владыка подхватил книгу и направился к своему дворцу. Разумеется, ему пришлось пройти мимо беседки у берега пруда.
Фэнцзю, державшая чашку обеими руками, точно старушка, замерла, услышав за спиной чьи-то легкие и медленные шаги. Решив, что это Ми Гу, который в последние дни все больше напоминал ворчливого деда, она сбросила оцепенение и заговорила:
– Почему пришел так рано? Боялся, что я их побью?
Она отошла в сторону, освобождая место для вновь прибывшего.
– Вкусы тетушки становятся все более странными. Поверить не могу, что она пригласила таких задохликов, у меня даже рука не поднялась бы их ударить. Пришлось немного приврать и припугнуть, чтобы эти болезные сами сбежали. И все равно я ужасно устала.
Фэнцзю сделала паузу.
– Посиди со мной немного. Я давно не любовалась местными восходами и закатами. Оказывается, я еще не забыла их.
Дун Хуа остановился. Решив не отказываться от щедрого предложения, он сел у нее за спиной, придирчиво осмотрел стоявшую перед ним пару чайников и, выбрав один, небрежно плеснул себе остывшего чая, чтобы промочить горло.
Фэнцзю вновь затихла. Похоже, белые лотосы пробуждали в ней особые воспоминания.
Наконец она выдохнула:
– Говорят, в пруду Белых лотосов каждый лотос – это отражение человеческого сердца. Пусть у нас не так много знакомых смертных, как думаешь, Ми Гу, достоин ли такой человек, как Цинти, иметь здесь собственный белый лотос?
Затем, будто в раздумьях, протянула:
– А если да, то как бы он выглядел?
Еще один вздох.
– Такой человек, как он…
Фэнцзю отпила чая.
Дун Хуа тоже отхлебнул из своей чашки. Ми Гу он смутно помнил. Кажется, так звали стража земель Цинцю, сопровождавшего Фэнцзю. Похоже, она приняла его за него. Однако кто такой Цинти, он не знал.
В пруду отражались деревья. Фэнцзю глядела на воду, и голос ее звучал невнятно:
– Полмесяца назад принц Западного моря Су Мое пригласил моего четвертого дядюшку выпить. Я пошла с ним. По дороге мы пролетали над миром смертных. – Она на миг замолчала и продолжила: – Оказывается, династия Цзинь давно уничтожена. Она пала спустя семь лет после смерти Цинти. Честно говоря, я всегда знала, что та страна не продержится долго.
Фэнцзю вздохнула и повернулась, чтобы подлить себе чая.
– Как же там называется этот новый сорт чая Су Мое? – пробормотала она себе под нос. – Вспомнила! «Изумрудные спирали весны». На вкус и впрямь неплохо. Как вернемся, найди мне бамбуковую корзинку. Когда в следующий раз навестим Западное море, попрошу…
