Дёмин снова обернулся, на этот раз сквозь Белова, и тот тоже. В глубине пройденного, простиравшегося прямо к солнцу, уже блеснул бронзовый торс Белоглаза. Выжидать дальше было нельзя, – и Дёмины с одновременностью тела и тени вдруг вскипели в карьер. Но Микипорис ждал этого, он рявкнул, – и в два толчка байдарки оказались рядом, причём под углом друг к другу.
Сперва Зуеву показалось, что Микипорис просто перестарался, но в другую секунду он понял, что тот перекрывает. Дёмины, продолжая разгон, ушли влево, под скалу. Всё происходило в кипящей, расшвыривающей вектора сил, трапеции. Байдарка Микипориса оказалась впереди и почти поперёк. Вот-вот её могло бросить в камни, но рулевой выжидал, совсем запирая проход близнецам. Повисла мучительная пауза. Потом Кравченко погрузил правую лопасть и могуче затабанил. Микипорис крикнул ему что-то яростное, рот злобно перекосился. Лодки коснулись бортами, но уже обе в струе. Дёмины выпустили соперников, сами отталкиваясь от чуть оцарапавшего их берега. Кравченко с Микипорисом вдребезги набирали ход.
– Ни ого себе! – крикнул Зуев через плечо. – Как там насчёт кой-чего?..
Белов что-то проворчал. Он внимательно следил и следовал за Дёмиными метрах в двадцати.
Байдарки глиссандо неслись по коридору. Вся задача была обуздать выносящую с виража силу. Левая ступня Белова лежала на педали трепетно, как пальцы пианиста. Байдарка влизывалась в нависшую стену, вспенивая по борту гребешок отвальной волны.
В одном месте в стене был ручейный раскол. В раздвое сейчас высохшей струи, вжилившись корнями в треснувшие камни, навзничь росла седеющая сосна. Зуев наклонился под неё, его колко хлестнуло по щекам, он выпрямился, – и в тот же миг лидеры впереди судорожно ушли вправо, вразнобой зачастили и едва не влетели в откос, но Кравченко вонзил весло и титанически-неуловимым усилием вернул в струю.
Белов покачал головой. Там виднелся лёгкий сливочный бурун. Дёмины, едва вынырнув из-под сосны, спрямили дугу и миновали узкое место. Белов повторил траекторию. Под буруном оказался крокодилоподобный зубчатый одинец, вплотную прилегающий к скале. Понять, что он оставляет лодке лишь небольшой промежуток справа, можно было лишь вблизи. Это и был сюрприз синего креста. Белов вновь качнул головой, думая, какого чёрта Микипорис, вместо чтоб отсидеться за Дёмиными, так нагло рисковал, и что между лидерами в эти дни могло произойти. Так или иначе, ему-то эта неприятная усобица сыграла на руку: крокодил мог запросто пропороть байдарку.
Их занесло в болтанку, потом река успокоилась, и на выкате из длинной прямой сзади уже никого не было. Зачастили плёсы. Между ними течение держалось неплохо, но уже без сильных акцентов. Быстрины ветвились и требовали скрупулёзности. Стало совсем жарко, как в начале пути, или это время повторяло само себя. Вычтенная из зелени ракит в синеве заводей, проступала между небом и землёй молочная желтизна…
Дёмины с антагонистами держались вровень, но врозь, по разным берегам. Белов догнал Микипориса и строго сказал ему:
– Дуришь, Сашок! Не шутки шутим.
Микипорис метнул на него острый взгляд и ничего не ответил.
– Я и говорю же, добрый день, уж и сам говорю… – протянул Кравченко, пожимая плечами и бровями. Он положил весло и поочерёдно смотрел на Зуева и Белова. – Купчика дёрнули, убегать бы как раз, так нет. Давай, мол, с Дёмиными разберёмся… А чего…
