— Да, у себя. Зарылся в бумагах, ворчал, что в таких условиях невозможно работать и не мог понять, почему отец не нашёл ему местечко в столице.
— Потому что сына Саливана никто на работу не возьмёт, — я неаристократично фыркнула чаем. — Пускать к себе под бок отпрыска того, кто тебя потом может засудить? Законникам нужно доверять, раскрывать все свои секреты, чтобы они могли подстраховать тебя, прикрывая законом. А кто доверится сыну человека, который славится тем, что не знает слова «совесть»?
— Если отец настолько бессовестный человек, то зачем же вы наняли его? — холодно осведомился молодой законник, возвышаясь над моим столом. Бесо сжал столешницу, сдерживая желание броситься на защиту, хотя угрозы, по сути, и не было. Пока.
— Именно поэтому и наняла, — я пожала плечами. — Мне нужен был сильный законник, который любым способом сумел бы доказать, что имущество моего отца должно принадлежать мне. Я знала только двух таких. И первого перекупил мой сводный брат. Я поспешила нанять второго.
— Что ж, вам это не помогло.
— Уже не важно, лин Саливан. Принципы вашего отца позволяют ему хорошо работать, не доставляя мне при этом лишних хлопот. За это я и плачу.
— И вам будет плевать, как добьюсь результата я? — сощурился Артур.
— Вы другое дело. Вы мой штатный законник. В вас я должна быть уверена как в самой себе.
— Не вижу причин для того, чтобы я стал тем самым доверенным человеком, — упёрся младший Саливан. — Особенно учитывая то, что вы сказали о моём отце.
— Мой был худшим человеком из всех, кого я знала. Действительно ужасным. Он ничего не делал просто так. Абсолютно из всего извлекал пользу. Когда я родилась, отец с друзьями выпивал в одном приличном ресторане в столице. И вот паренёк-посыльный сообщил прекрасную новость — дочка Беринского родилась живой и здоровой. Актур на радостях заказал всем вина, за столик к нему подсел один уважаемый человек, встречи с которым не получалось добиться очень давно. Отец угостил его, потом ещё и ещё, пока тот не напился до беспамятства и не подписал договор о сотрудничестве. Наутро папа убедил несчастного, что они вчера стали едва ли не лучшими друзьями. Так он получил выход на рынок Кардьяры. Через герцога Анатерели.
— Железного герцога?
— Его отца, — поправила я, — но он тоже воистину железный мужчина.
— Впечатляет, — был вынужден признать Саливан. — Но зачем вы мне это рассказали?
— Деньги — грязь. Так было и так будет. Но если правильно использовать такую грязь, то потом не так мерзко будет на смертном одре.
— Глупая философия, — не согласился законник. — Нельзя украсть миллион золотых, а потом построить храм в расчёте на то, что боги простят тебя за воровство.
— Я не ворую, не воровала и не собираюсь. Каждая медяшка, полученная мной — огромный труд. Мой и приютских детей. Так что, лин Саливан, я прошу вас не держать на меня зла за то, что я сказала о вашем отце. Я действительно так думаю, но вас это никак не касается. Мы дети своих родителей ровно настолько, насколько себе позволяем ими быть. Верно?
Артур не ответил. Молча положил передо мной документы, явно размышляя о чём-то своём. Я знала, что у его отца есть на мой счёт какие-то планы, но не зря сделала ставку именно на сына. Мы и впрямь не всегда похожи на родителей. Особенно, если не хотим быть похожими, а Саливан не хотел. Ему нравилось получать деньги, нравилось чувствовать себя умнее многих в «Медвежьем углу», но он явно ненавидел свою работу за необходимость всегда и всем врать.
