Тринит. Сказка о первом снеге - страница 37

Кас усмехнулся.

– Благодарю вас, леди Арссон, – со всем интеллигентством произнес он в ответ. – Конечно, в сравнении с вашей красотой, сегодня весь мир просто блекнет.

– Прекрати ерничать, – холодно сказала мама.

– А мы теперь будем обмениваться любезностями при каждом приеме пищи? Потому что я, в таком случае, предпочел бы есть на пороге.

– Это называется хорошими манерами, Кастиан, – произнесла мама тоном настоящей мамы. – Долго же я отсутствовала, раз ты за это время успел растерять все знания о приличиях.

С лица Каса вмиг пропало все ехидство.

– Вот уж точно, мама, – холодно отчеканил он. – Долго.

Если у Наттали Арссон и было, что сказать в ответ, то слова эти она явно проглотила, отведя взгляд.

Кас был этому только рад.

Он ненавидел все это притворство. И больше всего в жизни он ненавидел «играть» в семью.

Кас начал на полном серьезе раздумывать о веских поводах свалить с этого ужина, который не успел начаться, а уже вызывал у него тошноту. Но тут двери обеденного зала распахнулись и в них, разодетый словно для коронации и, действительно, с изображением волчьей пасти на плаще, вошел отец.

Лицо Тауллоса сделалось настолько надменным и горделивым при виде Наттали, что Касу показалось – реальность покинула его и начался какой-то пьяный сюр.

Мама поднялась с места.

Кас закатил глаза.

– Святые боги… – Он лениво поднялся со стула и отвесил поклон. – Мне теперь тоже придется вставать каждый раз, когда вы, лорд Арссон, входите в комнату?

– Попридержи язык, – зло огрызнулся Тауллос и направился к своему месту во главе стола. Плащ его колыхался за спиной в такт шагам.

Отец с матерью обменялись любезностями, от которых веяло таким холодом, что не спас бы ни один камин.

А затем с кухни показались слуги и стали выносить блюда для ужина.

И Кас не сдержал тяжелого вздоха, когда на столе перед ним возникло блюдо с гигантской ароматной уткой, так щедро набитой апельсинами, что от одного взгляда на нее у мамы в отвращении дернулись уголки губ.

Касу даже стало немного жаль мать. Запах апельсинов стоял такой, что катастрофически сильно захотелось проветрить помещение.

Когда утку разрезали и порционно разложили по тарелкам, леди Арссон вдруг, на удивление, спокойно взяла в руки приборы. Будто действительно собиралась это есть.

Но, вместо еды, она один за другим стала демонстративно вытаскивать из своей тарелки все кусочки апельсинов, насаживая их на вилку, а затем, надо признать, довольно изящно, отбрасывать их себе за спину, где, с характерным хлюпаньем, апельсины приземлялись прямо на белоснежный мраморный пол и растекались по нему уродливыми оранжевыми лужицами.

Отец наблюдал за этим представлением в холодной молчаливой ярости.

Тем временем, мама, с видом абсолютно непринужденным, отрезала кусочек утки и отправила его в рот:

– Прекрасное мясо, – сдержанно похвалила она, когда прожевала. – Нужно будет передать повару мою благодарность.

– Непременно передам, – ответил отец.

И, кажется, на этом их очередное сражение подошло к концу. Очевидно, в этой партии лорд Арссон лишился королевы. Но Кас знал, что эти игры между отцом с матерью могли разыгрываться бесконечно, и победитель в каждом раунде всегда был разным.

Спустя час, когда Кас поддел вилкой последний кусок лимонного пирога на своей тарелке, он ощутил неподдельное облегчение от того, что представление под названием «идеальная семья» подходило к своему завершению.