Вдруг я действительно не привлекаю мужа, как женщина. Ведь он никогда не говорил мне обратного?
Я очень волновалась, думая о том, что Гурго собирается прийти ко мне этой ночью. Попросила служанок особенно потрудиться надо мной. Мне вычесали волосы так, чтобы волосок лежал к волоску. Золото в волосах начало особенно играть и искриться. И этот блеск оседал таинственными искорками и в моих глазах. Меня вымыли и умастили тело ароматными маслами – от них кожа становилась не только очень нежной, будто атласной, и душистой, словно в неё впитался запах цветущего луга.
Одели меня лишь в длинную сорочку из эльфийской паутины – тончайшая полупрозрачная ткань, которая слабо мерцает. Этот пикантный туалет почти ничего не скрывал и, взглянув на себя в зеркало, я залилась яркой краской. Невольно захотелось укрыться волосами – благо, ниспадая до самых пят, они укутывают меня, как покрывало. Но служанки настояли, что локоны лучше откинуть на спину.
Я поддалась.
В конце концов, стараюсь для мужа. Рано или поздно он должен увидеть меня совсем без одежды. Не только увидеть, но и познать. Я не должна стесняться.
Но убеждать себя легче, чем действовать.
Когда служанки ушли, я, став у окна, обняла себя руками и всё-таки укуталась в волосы.
Ожидание было томительным и изматывающим. Моя смелость утекала, как песчинки в песочных часах. Скоро от неё не останется и следа. А я юркну в кровать, натяну одеяло до ушей и притворюсь спящей.
Да, и так и не узнаю ответ на снедающий меня вопрос, поехидничал внутренний голос.
Но я всё равно почти сдалась, когда тяжёлые шаги всё-таки раздались.
У меня не было сил смотреть на него.
Муж подошёл сзади, обнял за талию, прижал к своей широкой каменной груди.
– Лаверн, – прошептал он. От низкого бархатного голоса у меня мурашки побежали по телу. От него веяло жаром, как от очага.
Ладонь скользнула вверх и сжала мою грудь через тонкую ткань сорочки. Осторожно. Будто охраняя. Пряча.
Гурго отвел волосы, обнажил мою шею и стал осыпать её поцелуями. Горячими, жадными, нетерпеливыми…
Я вся дрожала, но не от холода. Новые, неведомые прежде ощущения ошеломляли меня. На языке теснились стоны, и я закусывала губу, чтобы не дать им сорваться. Мне казалось неправильным стонать, когда тебя целуют…
– Гурго, – голос еле прошелестел, удивительно, что он услышал и остановился… – я… – о, Истинные боги, как же трудно это произнести! – скажите… только честно… – он замер у меня за спиной, почти окаменев, – я совсем не привлекаю вас, как женщина? – выпалила, зажмурившись.
Муж развернул меня в своих объятиях и потребовал:
– Посмотри на меня!
Я вскинула взгляд и наткнулась на…злость. Испугалась, хотела отвести взгляд, но он снова тихо рыкнул:
– Смотри! – и стиснул мои плечи так, что мне показалось, они сейчас хрустнут. – Кто. Тебе. Это. Сказал? – он буквально выплёвывал каждое слово.
– П-придворные, – пролепетала я, чувствуя, что готова расплакаться от его недовольного гневного тона. Мне ведь было так тяжело его спрашивать, а он…
– Лаверн, – хватка на плечах ослабла, а в голос вернулось тепло, – они либо непроходимо глупы, что вряд ли. Либо подлые, и тогда всё сложнее и хуже. Не знаю, какой была цель этой гнусной сплетни, но они сделали невозможное: заставили сомневаться тебя – ТЕБЯ! – о чей красоте складывают легенды даже на другом конце света! – в том, что ты можешь привлекать! Глупая моя, – он взял моё лицо в ладони и осыпал его нежнейшими поцелуями, – маленькая, сладкая. Ты не просто привлекаешь меня, ты сводишь меня с ума. Я в жизни так не желал ни одну женщину. С того самого мгновения, как твой обворожительный образ мелькнул в моём зеркале дальновидения, я потерял покой.
