Мне было плевать, что он вспыхнул, как бочонок с порохом, и с трудом сдержал гнев. Я говорила правду.
Обсуждать свадьбу – резко расхотелось. Впрочем, выходить замуж – расхотелось ещё больше. Даже по политическим соображениям. Потому что никто не отменял брачную ночь.
Меня заранее передёрнуло от отвращения, когда я представила, как он касается меня. Как это некрасивое лицо приближается ко мне для поцелуя.
Романтические бредни! Вот уж воистину!
Я так и не отважилась переступить порог его комнаты – там, наверное, полно клопов, вшей, тараканов и ещё Истинные Боги знают чего.
Напомнила, что церемония послезавтра в полдень, сделала реверанс и ушла.
Вернувшись в комнату, я плакала долго и горько, а потом отправилась в купальню и ожесточённо мыла себя, поскольку ощущала, будто сама измаралась в увиденной грязи.
Время до свадьбы шло быстро и как в тумане. Единственное, что я запомнила, – бесконечные примерки: платье, туфли, диадема. Королева должна быть идеальной в свой самый счастливый день, будто издеваясь надо мной, говорили портные, ювелиры, обувных дел мастера.
Счастливый? Кажется, мне стоит забыть, как звучит это слово и разучивать его антипод.
И вот тот самый день настал. Замок наполнился суетой, мои покои – цветами, кружевами и лентами.
Служанки, одевавшие меня, сетовали на то, как я бледна и собирались подрумянить мне щёки. Но я запретила: никакой косметики в этот день. Буду такой, как есть. Пусть все видят, какой ценой даётся мне эта свадьба во имя мира и спокойствия в стране. Свадьба с врагом, с захватчиком, с нелюбимым.
В Храм я прибыла, чуть опоздав. Оттягивала до того момента, когда оставаться в комнате было просто неприличным. И вот теперь я шла по проходу к алтарю, сжимая в руках букет и стараясь не смотреть на мужчину, который застыл там, подобно чёрному изваянию. Я слышала, как мои придворные всхлипывают и жалеют меня: «Такая красавица, будто сама Истинная Богиня, и достанется монстру». Такие и подобные фразы вились над толпой, что, конечно же, не добавляло мне уверенности. Сил едва хватало на то, чтобы просто переставлять ноги и сдерживать слёзы.
Когда же я встала рядом с владетелем-узурпатором, то к удивлению своему заметила, что он заметно нервничает. По случаю свадьбы он, в кои-то веки, был чисто одет и хорошо причёсан. И даже щетина на его щеках и подбородке не выглядела неопрятной, как прежде. От него даже приятно пахло. Когда моя ладонь легла в его, я почувствовала, что у него дрожат пальцы. Не могла понять почему.
Я на автомате произнесла брачные клятвы, но, видимо, они всё-таки вышли искренними, раз Истинные Боги не испепелили меня. Но это и неудивительно – я действительно собиралась хранить верность мужу.
Даже не уловила тот момент, когда мой палец опоясал холод обручального кольца.
Вернулась в реальность лишь, когда Верховный Жрец произнёс:
– А теперь можете поцеловать жену.
Я замерла, с ужасом ожидая того, что сейчас произойдёт.
Владетель-узурпатор наклонился ко мне и прошептал:
– Лаверн, закройте глаза и подумайте о чём-нибудь приятном.
Он впервые назвал меня по имени. В его устах оно прозвучало неожиданно мягко и уместно.
Я подчинилась.
Поцелуй был лёгким, как касание крыльев бабочки. И очень быстрым, я не успела лишиться чувств.
Дальше снова туман, наполненный поздравлениями, славословиями, песнями, дарами. Потом был пир. Правда, я не съела ни крошки. К моему удивлению, муж – тоже. Мы старались не смотреть друг на друга, не соприкасаться, насколько это было возможно.
