– Йола виноват перед Муном, – проговорил брат, отведя взгляд от вида за окном. – Йола не понимал Муна.
Мун покачал головой. Все силы ушли, чтобы вопрос прозвучал спокойно:
– Сейчас понимаешь?
– У Йола было время подумать. Йола надеялся встретить здесь Яра и попросить прощения. Теперь понесу вину до самой смерти. – Отодвинув стул от стола, брат сел. – О какой Малике говорил Вилар?
– У Яра и Малики родилась дочь Эйра. После смерти матери она взяла её имя.
– Правитель знает, что Эйра моруна?
– Нет.
– Почему она здесь, а не за долиной Печали?
– Долгая история. Не хочу рассказывать.
Брат потёр ладонями острые колени:
– Мун пойдёт с Йола к морскому народу?
– Если морской народ примет Эйру, пойду.
Йола хмыкнул:
– Шутишь?
– Нет. – Мун расправил плечи. – Но даже если бы ориенты её приняли, я бы никогда её к вам не привел. Потому что чистому и светлому человеку не место среди трусов и лжецов.
Брат вскинул руку:
– Мун… не надо… Йола хочет искупить свою вину.
– Воскресишь погибших?
Порывшись в кармане штанов, Йола положил на стол холщовый мешочек.
Мун нахмурился:
– Спрячь.
– В мире Муна нужны деньги. Морской народ хочет помочь.
– Спрячь!
– Морской народ говорил на Совете и принял решение отдать тебе долю Яра.
– Спрячь, иначе я вышвырну тебя из комнаты и забуду, что у меня был брат.
Вздохнув, Йола затолкал мешочек в карман.
***
Малика тихонько постучала и заглянула в комнату:
– Мун… – Увидев на сером фоне окна два тёмных силуэта, пробормотала: – Я потом…
– Иди к нам, дочка, – сказал старик.
Малика в растерянности перешагнула порог. Она надеялась застать Муна одного и расспросить его о брате. Сейчас корила себя за нетерпеливость. Наверняка старики вспоминали нечто приятное и сокровенное, не предназначенное для чужих ушей.
– Что это вы в темноте? – спросила Малика, лихорадочно придумывая повод уйти.
– Да так. Заговорились.
Мун чиркнул спичкой, зажёг стоящую на столе свечу. Пляшущий огонёк осветил седые пряди, морщинистые лица, усталые глаза, опущенные плечи.
Мун положил ладонь поверх руки брата:
– Это мой брат Йола.
– Я знаю, – улыбнулась Малика. – Весь замок об этом гудит. – Пристально посмотрела на стариков. – Вы так похожи!
– Как Вилар? – спросил Йола.
– Спит.
– Посиди с нами, – сказал Мун.
Малика чувствовала себя лишней.
– Вы целый день ничего не ели. Я что-нибудь принесу.
– Йола знал Яра, – еле слышно проговорил ориент.
– Помолчи, – прошипел Мун.
– Вы знали моего отца? – несмело переспросила Малика, решив, что ослышалась.
– Йола шёл сюда встретиться с Яром. Не встретился.
Маленькая комнатка заходила ходуном. Свеча расплодилась сотней подрагивающих огоньков. Малика на ватных ногах приблизилась к столу, опустилась на стул.
Йола полез в карман широкой штанины. Достал холщовый мешочек, протянул Малике.
– Яр… – Старик обвёл комнату взглядом, будто искал слова в тенях, пляшущих на стенах. – Яр забыл у морского народа.
Малика непослушными пальцами развязала шнурок. На ладонь из мешочка выкатились разноцветные жемчужины.
– Что это?
– Ориенталь. Морской жемчуг. Он твой.
– Я не возьму.
– Это не подарок. Это Яра. Йола возвращает. – Старик сжал её подрагивающие пальцы. – Неужели Йола зря нёс?
Обнял Малику, осторожно, ласково, и прошептал на ухо без малейшего акцента:
– Прости меня, дочка. Прости за всё.
***
Отъезд ориентов никак не сказался на жизни замка. Коридоры продолжали хранить тишину, изредка нарушаемую звуками шагов прислуги. В саду примятая пледами трава, освободившись от гнёта, вскинулась и зазвенела соком. Пыль, поднятая колёсами автомобилей, унесших ориентов к морю, успела осесть и исписаться следами ящериц и птиц. Солнце, равнодушно взирая на серые стены и безжизненные окна, палило жёлтую пустошь так же нещадно, как в предыдущие дни. А в кабинете за плотно закрытой дверью метался Адэр.
