Естественное любопытство привело меня к чтению отчётов экспедиции Беринга, Лаптевых, Прончищева, Ласиниуса, славного Миддендорфа.
Упоминаний о розовой чайке в их трудах я не встретил. Но перед взором моим развернулись необъятные пространства полярной России. Дальнейшие мои доводы должны быть поняты каждым: англичане встретили розовую чайку на восточных наших пределах, потомки норвежских викингов встречали её на западных. Возможно ли в этом случае представить себе, чтобы эта птица миновала, оставила в стороне тысячевёрстные земли между чукчами и Архангельском?
Изучение путешествий по Русскому Северу со времён Ермака до изысканий последних лет указывает с ясностью, что наименее известным местом в России является пространство между дикими реками Индигиркой и Колымой. Можно сказать, что это одно из самых глухих мест в мире. Туда не забирались путешественники, не заходили миссионеры. О животном мире тех мест, о племенах и географии ничего не известно. Предполагается только, что там лежит огромная равнина, покрытая тундрой, озёрами, по-видимому, лишённая леса.
А может быть, есть племена, которые молятся розовой птице. Я присоединился бы к их вере…
Прощание
Как ни крути, но пришёл всё-таки этот момент, и отодвинуть его уже невозможно. Скверик был мокрый, лавочки блестели под весенним дождём. Вася Прозрачный рассовывал по карманам бумажки, прятал глаза и говорил чепуху:
– Командировочное предписание – раз! Талон на спецодежду – два! С ума сойти – три тёплых костюма. Письмо к главному механику – три. Капитально! Получается итог: снова Васька при деле.
– Антарктиде – привет, – сказал Сашка.
– Передам. Пожму лапу пингвину. А как же? Может, передумаешь?
– Не судьба.
– Насчёт судьбы – это всё разговоры больше. Её гусеничным траком надо давить. Действовать на неё упорной силой. Что будешь делать, Саня? Как применять упорную силу?
– От Качуга вниз по Лене. Потом всё время к востоку.
– Ты держись за людей. Не за всех, а которые наши ребята. Ребята везде есть. Как увидишь барак или там палатку, рожи чумазые, сапоги-телогрейки, так иди сразу смело. Эх, Санёк, может, тебе неизвестно это: много ребят настоящих есть…
Сашка вынул из кармана пачку денег. Разделил пополам.
– Наши с тобой капиталы.
– Не пойдёт, – твёрдо сказал Вася. – Прими как мой вклад. В получку кину перевод «Якутск, до востребования». Договорились? Или в другое место. Ты в клинике будешь?
– Наверное, в клинике. Давай к поезду. Пора.
Они стояли у чистеньких пригородных вагонов. Была середина дня, и перрон был почти пуст.
– Саш! – с усилием сказал Вася Прозрачный. – Если у тебя серьёзное что… я слышал, глаза пересаживают. Ты не унывай. Васька тебе свой глаз даст. Будут ходить два корешка одноглазых. Один с Арктики, второй с Антарктики. Умора? Правда, умора, Сань?
– Возьми адрес. – Сашка вырвал листок из блокнота. – Тут всё написано. Это мой тренер. В крайнем случае… через него.
– Ты к птице не очень стремись. Полежи, верно, в больнице.
– Давай прощаться. Иди в вагон.
– Будь, Саня.
– Будь. Антарктиде привет.
Сашка, не оглядываясь, неторопливо пошёл по перрону. Дверь электрички зашипела и стала закрываться. Васька сунул ногу, руку, раздвинул дверь и держал открытой, смотрел вслед Сашке. Сашка свернул за угол. Электричка двинулась.
Сашка вскочил в трамвай. Стоял, держась за ручку. Лица пассажиров вдруг расплылись, стали серыми, Сашка тряхнул головой, потёр глаза. Ничего не изменилось. Он долго стоял, зажмурив глаза, задерживая дыхание. Открыл. Всё было нормально.
