Так, в стенаниях и тревогах прошла вся ночь, и едва рассвело, Наталья собралась уходить.
– Может, Боташовы что-то знают? – заметила Надя.
– К ним и иду, – от нервов у матери почти не было голоса. – Посидите с детьми, я сейчас же вернусь, чтобы вы не опоздали на работу.
– Я с тобой! – рванулась Надя.
– Я останусь, – сказала Саша. Она принялась планировать сегодняшний день. «Первым делом, пойду с Надькой на завод и попрошу расчет. Она пусть остается, если хочет, а с меня этой гадости хватит. Потом схожу на рынок и куплю себе пару приличных платьев, вместе с обувью, конечно. Может быть, еще какое-нибудь недорогое украшение, просто так, для привлекательности, поем еще немного конфет и заодно поспрашиваю о работе… но, надо оставить денег на черный день. Хотя, прежде стоит, все же, убедиться, получилось ли все как надо или не совсем…» – Саша так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как проснулись братья. Они захныкали, прося покушать, на что сестрица ответила, махнув рукой:
– Ай, отстаньте! Век бы вас не видеть!
Тем временем Наталья и Надя, подойдя к дому Боташовых, наткнулись на запертую дверь. Ставни также были наглухо затворены, и ничто не указывало на присутствие там кого-то живого. Это было странно, у женщин подкашивались ноги.
– Может, еще не проснулись? Может, папа с Мишей вчера напились, обо всем забыли и остались у них ночевать? – понадеялась Надя. – Ну, конечно, мама, они наверняка спорили часы напролет о свадьбе, ведь осталась всего неделя. Вот и не заметили, как время пробежало.
– Ах, твоими бы устами, дочка… – плакала несчастная женщина. – Таня! – крикнула она, прорезав рассветную тишину. – Тань!
– Татьяна Даниловна! Володя! Николай Гаврилович! – помогала ей дочь своим слабоватым от природы голосом.
Никто не откликался на их отчаянный зов. Они кричали и кричали, цепляясь за малейшую надежду, но тщетно. Наталья вконец извелась и повалилась на бордюр, возле калитки.
Вдруг заскрипела дверь соседнего домика и на крыльцо вышла пожилая женщина.
– Степановна! – кинулась к ней Наталья.
– Ах, дочка! – всхлипнула старушка. – Ты бы не голосила впустую. Нету там никого. Их вчера еще вечером всех до одного уволокли. Облава была. Кто-то донес, видать. Сейчас они в комиссариате сидят, говорят, суд будет.
Саша пила чай на кухне, продолжая планировать свое ближайшее время, и ничуть не обращая внимания на братьев, что уже изошлись в криках и просьбах их накормить, когда двое мужчин и Надя внесли во двор бессознательную Наталью.
Девушка возликовала, едва бросив взгляд на мать и сестру, не сомневаясь уже ни в чем.
– Где они?! – кинулась она со ступенек, изображая тревогу.
Через пару часов все прояснилось. Когда женщины втроем пришли в комиссариат, им изложили все подробности произошедшие вчера.
– Собрание носило явно выраженную бунтарскую наклонность, звучали призывы, крики, лозунги. Когда дом окружили, несколько человек пытались сбежать через задний двор, и были ранены. Ваш муж является одним из организаторов, мы давно это предполагали и теперь доказательства налицо. Он понесет заслуженное наказание, сударыня, – протараторил Ярофеев с таким видом, будто делает одолжение.
Наталья и Надя принялись умолять его о свидании с задержанными, но комиссар был непреклонен:
– Никаких свиданий до суда. Там увидим.
– А когда же суд?
– Скоро, надо полагать. На той неделе.
– А Боташовы… тоже…
