– Тоже. Вся семья бунтарей. Даже женщина!
– Таня?! Как же так?!
– Татьяна Боташова кричала наравне с остальными мужчинами, известные вам, должно быть, лозунги.
– Нет…
– Увы.
– Так значит, свадьбы не будет? – вмешалась, молчавшая до сей поры Саша.
– Какой такой свадьбы? – нахмурился комиссар.
– Володя Боташов… мой жених, – Надя потупила взор.
– О, мадемуазель! Вы, может, и выйдете замуж за этого юношу, но не скоро. Могу вас заверить.
«Конфеты сегодня будут с коньячком!» – Саша победно вскинула голову и сжала кулачки в карманах платья.
Сбегая по лестнице комиссариата, ей казалось, что она летит, что за спиной выросли крылья, которые отныне унесут ее от всех прежних бед в совершенно другую жизнь, где она забудет все, что было раньше и никогда больше не увидит тех, кто заставлял ее страдать.
– Идите на работу, девочки. Вы и так уже сильно опоздали. Попросите расчет за папу и Мишу, нам понадобятся эти деньги. И сами объясните все так, чтобы вас не уволили. Теперь не знаю, как мы заживем.
– Пошли, – Надя обняла сестру за плечи и чуть повисла на ней, убитая горем.
– Успокойся! – буркнула Саша. – Иди сама. И попроси расчет за меня тоже. Ноги моей больше не будет в этом заведении!
– Как же так? Что ты будешь делать?!
– У тебя все в порядке с памятью? Ты не забыла, где я всегда хотела работать? Уж точно не на заводе. Я способна на большее, чем ткать идиотские коврики. Я наймусь, наконец, в прислуги, в богатый дом и уйду от вас. Вы сами будете жить в своей убогой конуре, с кучей детей, которых, я уверенна, потом прибавится. Мне надоело спать на тесном топчане вместе с тобой, надоело носить только серые платья и стоптанные башмаки, надоело нянчиться с братьями и уж точно, я не хочу через пару лет быть сосватанной за такого же тупого бугая, как твой Володя. Имею я право на свои собственные мысли и желания, а не навязанные отцом? Если я умнее, способнее и красивее вас, зачем влачить то же убогое существование? Мало ли, что думает отец? Если хочет, пусть отречется от меня. Но я не повторю судьбы мамы и тебе не советую. Неужели, ты не можешь быть потверже? Тебе себя не жаль?
– Ты никогда так не говорила… боже мой, и ты все время жила ненавидя нас?! За что?!
– Ты никогда ничего не поймешь. Мне кажется, ты боишься жизни. А раз так, то зачем тебе вообще жить? – осклабилась Саша, сверкая глазами.
– Господь с тобой! – перекрестилась Надя. – Да, здорова ли ты?
– Я здоровее вас всех. В том числе и на голову. Что ты от меня хочешь? Я уже все тебе объяснила. Теперь для меня начнется другая жизнь.
– Куда ты?
– На рынок.
– Зачем?
– Мне нужна приличная одежда, а это платье я отдам тебе. В утешение.
– А деньги?
– Неужели ты думала, что я все отдавала этим горе-фанатикам? Для чего? Для их собраний? Одними идеями сыт не будешь, – и Саша, пристукнув каблучками, зашагала прочь от сестры, нагловато задрав голову и качая бедрами.
Купив себе все, что она хотела, Саша, кокетливо улыбаясь, вошла в уже знакомую кондитерскую.
– Ну, привет, юноша! – засмеялась она, специально вскидывая голову, чтобы маленькие сережки в ушах мило подскакивали.
– Сашенька! – расплылся в улыбке молодой человек.
– Будьте любезны, мне вон то пирожное.
– Моя принцесса! Я уже и не надеялся вас увидеть.
– Отчего же?
– Мне казалось, вы обиделись на меня.
– Не помню такого.
– Вот и славненько. Тем не менее, я из кожи вон вылез, но исправил свою оплошность.
