Туанетт. Том 2 - страница 22

Перед отъездом в Москву Лев встречался с братом Сергеем и говорил об общем долге, который необходимо было внести в заёмный банк. Брат считал, что это не более 200 руб лей, но выяснилось, что срочно надо было заплатить 1195 руб лей серебром. «Может, Сергей что-то перепутал? – подумал он. – Видимо, придётся продать Савин лес. Интересно, сколько за него дадут? Надо срочно написать тётеньке Татьяне, чтобы она связалась с управляющим Андреем».

– Вы слишком много задумываетесь, мон шер, – заметил Перфильев. – Мне кажется, что вам не двадцать лет, а намного больше. Надо помнить, что молодость мимолётна, проскочит и улетит, как птица. Ты мог бы не приезжать в Москву, а продолжать находиться у себя в Ясной, – твердил он. – А коль появился, то изволь жить весело и со смыслом!

«Как это – со смыслом?» – подумал Толстой, но спросить не решился, так как они уже подходили к Английскому клубу. Лев заметил, как легко и непринуждённо Васенька вёл себя в обществе. Здесь он был своим человеком: одни жали ему руку, другие улыбками приветствовали его, третьи приглашали к столу. Перфильев представил Льва нескольким своим знакомым, и вскоре Толстой увлечённо играл за карточным столом. Московская светская жизнь закружила его настолько, что он и не заметил, как много денег проиграл в карты и оброс долгами. А к тётеньке и управляющему полетели письма с просьбой о высылке денег. «Что я делаю? Я же так разорюсь, – сетовал он, – все мои благие намерения пропадают втуне! В то время как Перфильев, князь Львов и другие служат, Калошин пишет статьи и получает денег больше, чем я доходу со своего хозяйства. Но они все учились, а я бросил учёбу в университете. Неужели я ниже их? – корил он себя. – Мне кажется, что они не умнее меня. Ум тут ни при чём! Они умеют пристраиваться, а я – нет. Но у себя в усадьбе я не бездельничал: пытался создать приемлемую, нормальную жизнь для своих крестьян, но ничего путного из этого не вышло. Неужели я правда, как утверждает брат Сергей, пустяшный малый?»

Лев был настолько расстроен, что решил возвратиться домой. И тут к нему заглянули его новые знакомые – барон Герман Ферзен и Борис Озеров.

– Лёва, ты что-то совсем закис. Это не дело!

– Вы правы, есть о чём задуматься. Вы, друзья, при деле, а я баклуши бью да весь в долгу как в шелку, поэтому пора к дому прибиваться.

– Долг, Лёва, – дело наживное. Сегодня образовался, завтра рассчитаешься. К себе ты всегда успеешь, а мы тебе предлагаем поехать с нами в Петербург, ты там никогда не был.

– Я уже и тётеньку известил, что возвращаюсь домой.

– Мало ли, Лёва, что мы обещаем родным. Петербург – столица, там университет, а главное – там значительно больше возможностей для приложения сил, да и город необычайной красоты.

– Мне надо подумать.

– Лёва, право, думать не стоит, поехали, не пожалеешь! В дилижансе уже и место для тебя забронировано.

Соблазн был велик, и он согласился.

Приехав в Петербург, Лев остановился в гостинице «Наполеон». Трое с половиной суток в дороге вымотали его окончательно, и, вой дя в номер, он сразу же уснул богатырским сном. Проснулся, когда солнце призывно светило в окна. Открыв глаза и увидев незнакомую обстановку, подумал: «Где я?» Вспомнил, что приехал в столицу. Хотя и выспался, но тело ещё до конца не отдохнуло, и вылезать из-под одеяла не хотелось. «Не спать же я сюда прибыл», – одёрнул он себя и крикнул Ивана, который уже наготове ждал пробуждения барина. Из окон гостиницы открывался вид на Исаакиевскую площадь. Перед ним возникла громада строящихся зданий, Исаакиевского собора и Министерства государственных имуществ, которые тонули в лесах. Главным украшением площади был Мариинский дворец.