Заметив вошедшего Льва, она бросила:
– Лёва, я сейчас занята, пройдите на половину Владимира Ивановича.
«Прав Митя, ей до наших забот нет никакого дела. Перестановка дивана её больше интересует, чем мы!» И, одевшись, он ушёл к себе.
За окнами завывал декабрьский ледяной ветер, стуча голыми ветками в окно. Однажды Лёва даже вздрогнул, подумав, что к ним в комнату хочет залезть кто-то чужой, но поняв, в чём дело, даже посмеялся над собой и о пустых страхах. Он вернулся в комнату и сел на диван. горничная Матрёна зашла в комнату, чтобы зажечь свечи, и, увидев пригорюнившегося отрока, приблизилась к нему, поинтересовалась:
– Лев Миколаевич, что это вы будто сам не свой или болит чего? – И, не дожидаясь ответа, произнесла: – Да, человеческую ласку на базаре не купишь! У Полины Ильинишны светская жисть. И зачем она сорвала вас сюда?
– Ей казалось, что нам здесь будет хорошо, – тихо проговорил отрок.
Она присела с ним рядом и, чуть приобняв его, сказала:
– Вы не грустите, Лев Миколаевич, скоро весна, а там с тётенькой Полиной поедете в свою Ясную.
– Да-да, Матрёна, хорошо бы!
– А сейчас старайтесь думать о чём-нибудь добром!
От её ободряющих слов исходило такое спокойствие, что ему захотелось рассказать ей о своих переживаниях, и в то же время он думал: «Поймёт ли она меня?» И тем не менее он был ей благодарен за то сочувствие, которое она проявила к нему.
– Ой, – воскликнула она, – мне же надо во всех комнатах свечи зажечь! – И исчезла так же быстро, как появилась.
– Дети мои, – произнесла в одну из встреч с братьями Толстыми тётенька Полина Ильинична, – сегодня я желаю вам подарить четырёх крепостных мальчиков, которые постоянно будут обслуживать вас и помогать вам.
– Это совершенно ни к чему, – серьёзно произнёс Митя. – Я и сам могу великолепно себя обслуживать. Не знаю, как вы, братья, а я отказываюсь от своего раба и даю ему свободу.
Николенька как старший брат дипломатично промолчал, только обаятельно улыбнулся. Сергей тоже ничего не сказал, но несколько саркастически посмотрел на Митю. Лёва же с восхищением смотрел на Митю, думая, что у него не хватило бы смелости отказаться от крепостного мальчика, тем более что, как выразилась тётенька, они же графы. Да и что об этом скажут и подумают окружающие? Полина Ильинична от поведения среднего брата была в шоке и потемнела лицом. И хотя Митя освободил Петю – так звали его крепостного мальчика, – троих братьев и сестру теперь каждое утро обслуживали крепостные. Лёве помогал Ванюша, с которым он быстро нашёл общий язык. Но больше всего ему импонировал помощник Николеньки Казимир. Его никто никогда не видал грустным или озабоченным. Любую работу он выполнял играючи. Утром у него всё было готово, и Николенька лишней минуты не задерживался, уходя на занятия в Казанский университет.
Митя вёл обособленный образ жизни. С братьями он общался мало и только во время занятий. В доме Юшковых уже несколько лет жила взятая на воспитание больная девушка, Любовь Сергеевна. Это было жалкое существо. Дмитрий приходил к ней в комнату, разговаривал, читал ей, но никогда и намёком не показывал, что делает доброе дело. Старшие братья подтрунивали над ним, а Лёва восхищался Митей, хорошо понимая, что сам заниматься с такой девочкой он не смог бы, так как от неё постоянно дурно пахло и она была неимоверной плаксой.
Первую весну дети встречали в Казани. В конце апреля Казимир ворвался в комнату мальчиков и объявил:
