В класс мы влетели, когда все уже сидели на местах.
– Опаздываем? – встретил нас учитель привычными словами. Их я слышала каждый день, но не в свой адрес. Я не любила опаздывать.
Мы с Альбертом переглянулись. Казалось, весь класс с любопытством смотрел на нас. Если бы я была сейчас с каким-нибудь другим парнем, никто бы, наверно, и внимание обратил. Но не с Альбертом, к которому в среде девчонок был особый, повышенный интерес.
– А вы хорошо вместе смотритесь, – с задорной улыбкой сказала Рената, когда я уселась за парту.
– Не иронизируй.
– Я серьёзно. Вы просто вылитая пара. Может, когда-нибудь и будете.
– Да ну тебя, – притворно нахмурив брови, отмахнулась я. – Лучше спроси, о чём мы сейчас разговаривали. Ни за что не догадаешься.
– В любви тебе признавался?
Я закатила глаза.
– Нет!
Учитель постучал указкой по столу в наш с Ренатой адрес.
– Ладно, потом всё расскажу, – быстро проговорила я, включаясь в тему урока. Настроение у меня было отличное, словно бы Альберт и в самом деле признался мне в любви. Он так смешно назвал меня лисёнком – как ласково называл меня в детстве папа за мой цвет волос. «Лисёнок ты мой», – говорил он, гладя рукой мои рыжие волосы, заплетённые в косички. Весь урок я пребывала в необычайной внутренней эйфории. Мне всё было мило, даже эти физические формулы, выводимые учителем мелом на доске, которые я всегда ненавидела. Я мысленно хранила прикосновение Альберта, не желая расставаться с ним, бесконечно воспроизводила его на своих руках, как если бы это ощущение было вновь реальным.
Обсудить же всё с Ренатой я решила только тогда, когда мы выйдем из школы и останемся одни.
Рената очень удивилась, когда я ей рассказала, что Альберт просил нас больше не ходить туда, в этот заброшенный дом.
– Может быть, он нас видел, – предположила она. – Как он узнал, что мы там были?
– Значит, видел. Неужели он тоже что-то знает? Ведь не просто так он вызвался поговорить со мной. И ещё… У меня всё из головы не выходит эта чёрная кошка, которая вывела меня из тумана и прогнала призрака. Как будто она понимала, что делала.
В общем, загадок у нас с Ренатой не поубавилось, а стало ещё больше.
И всё-таки, пересказав почти полностью свой недолгий разговор с Альбертом, я кое-что от Ренаты да утаила. Подсознание моё подсказывало, что слова эти предназначались лично для меня. И теперь я весь вечер, не переставая, думала о них. Я многое замечаю, сказал мне Альберт. Но что я замечала, а что нет? Я замечала, что они с Марком явно отличаются от других, и не только выразительной внешностью, но и своим характером, и поведением, и даже походкой – она у них была какая-то не как у всех. Летящая, что ли. Они оба хорошо учились, были спортивно развитыми, нравились девчонкам, и вполне могли бы быть лидерами в классе, но при этом не имели ни друзей, ни подруг, как будто отгородились от всех глухой стеной.
И ещё я замечала, что меня они каким-то образом выделяют среди других девчонок. Внешность моя была не самая примечательная, в классе были и поинтереснее девчонки, но выделяли они почему-то именно меня. Я не могла этого понять, но просто с ума сходила от этой мысли. Ещё бы! Заслужить хоть малейшего внимания самого красивого мальчика в школе – дорогого стоило. Я думала о нём постоянно, с первого дня, с первой секунды, как увидела. И сказать, что я просто влюбилась в него – значит, почти ничего не сказать. Я втрескалась в него по уши – звучало, конечно, грубовато, но это было именно так.
