Твое сердце будет разбито - страница 64

– Что за глупости! – вмешалась Ольга Владимировна. Она явно была рассержена. – Вы не имели права убегать. Тем более на крышу, хотя вам сто раз было сказано – там вам делать нечего. Ученикам запрещено подниматься туда! Кто вчера был на крыше, встаньте.

Разумеется, никто не встал. Струсили.

– Понятно. Следующий вопрос – у кого были ключи от крыши? – продолжила классная руководительница. – Даю вам шанс признаться. Если этот человек признается, я не буду наказывать остальных.

Почему-то мне казалось, что у Малиновской хватит духу сказать, что это она. Однако Лика не сделала этого. Побоялась. Видимо, смелой была только в кругу подружек.

Я оглянулась на нее и обожгла взглядом.

Учительницы переглянулись.

– Что ж, – медленно произнесла Наталья Вадимовна. – Я давала вам шанс, но смелых среди вас нет. Никто признаваться не хочет. А ведь мы всех поименно знаем. Слава богу, в вашем коллективе нашелся человек, который обо всем нам рассказал. Малиновская, встать.

Лика нехотя поднялась на ноги.

– Итак, это ты, верно?

– Ну и что? – развязно спросила девушка.

– Ты, Ветрова, Лаврова, а также Лысенко, Бочкарев и Есин стали инициаторами ухода. Кроме того, оказывается, вы постоянно «тусуетесь», как говорите, на крыше. Из-за того, что вы побоялись брать на себя ответственность, наказан будет весь класс.

По кабинету прошелся недовольный гул. Наказания никто не хотел.

– Во-первых, все вы лишены дискотеки на следующей неделе. Во-вторых, те, кто был на крыше, в субботу приглашаются на уборку территории с младшеклассниками. В обязательном порядке. Малиновская, Ветрова, Лаврова, Лысенко, Бочкарев и Есин, будьте добры, после уроков подойти к кабинету директора. Вас ждут для серьезного разговора. И ваших родителей тоже.

После того, как учительницы ушли, в кабинете воцарилась тишина. Я чувствовала, с какой ненавистью на меня смотрит часть класса. Они были уверены, что это я сдала их! И обвиняли во всем меня, а на Малиновскую, которая нарушила школьные правила!

– Та-а-ак, – громко сказала Лика. – И какая свинья нас сдала?

– Это новенькая, – фыркнула ее подружка. – Кто еще-то?

– Точно, она! Отомстить решила, стерва!

– Вот уродина! Какого фига ты свой рот вообще открыла?!

– Если мать в школу вызовут, мне айфона нового не светит! Эй, крыса! Тебе не жить! – заорал один из пацанов, чью фамилию назвала Наталья Вадимовна. Кажется, его звали Вадим Есин.

– Я вас не сдавала, – резко сказала я, встав на ноги. Меня охватила злость. Меня трясло – но не только от оскорблений, а от того, что меня решили сделать виноватой. Я ненавидела несправедливость! 

– Да конечно! Не заливай, дура!

– Это ты, Туманова!

– Ты же крыса! Крысы своих всегда сдают!

– Какие вы мне свои? – с усмешкой спросила я. – Вы мне бойкот объявили.

– Крыса, ты охамела? – Есин вдруг подскочил к ведру, в которое набирали воду для мытья доски, и под одобрительные выкрики одноклассников вылил на меня.

Вода была грязной и холодной, и я на несколько секунд остолбенела, чувствуя, как она стекает с моих волос за шиворот. Как мерзкие капли бегут по моему лицу. Как вода проникает под белую блузку, оставляя на ней грязные мокрые пятна.

У меня потемнело перед глазами – от той невыносимой ярости, которая охватила, будто пламя. Я подскочила к своему обидчику и схватила за ворот рубашки.

– Извинись! – закричала я. – Извинись за то, что сделал!

– Не трогай меня, крысятина! – заорал Есин и оттолкнул меня от себя. Он был не самым высоким парнем в классе и казался хлипким, однако сил у него было куда больше, чем у меня. Я полетела в стену и ударилась плечом, еще и руку расцарапала до крови. А остальные, будто не понимая, что мне больно, стали смеяться. На глаза навернулись слезы от осознания собственного бессилия, но я поднялась на ноги. И увидела, как часть одноклассников окружила меня. Я оказалась загнанной в угол.