Секунды сменяют одна другую, а они никак не перестанут здороваться. Я обеспокоено поглядываю на их сцепленные ладони. Да ладно? Вены друг другу пережать решили?
— Приятно познакомиться, Алексей, — с улыбкой говорит Роберт, наконец отступая назад. — А попроще как-то можно называть?
Я со вздохом закатываю глаза. Серьезно? Хочет поискать производные от имени «Алексей»? Леха и Леша. Ни тем, ни другим Алексей вряд ли позволит себя называть.
— Алеша, — подсказывает Полина, плотоядно оскалив зубки.
— Точно. Какая ты сообразительная, зайчонок. — Ласково потрепав ее по плечу, Роберт стреляет смеющимся взглядом в меня. — И ведь не поспоришь.
— Предпочитаю полным именем, — сухо бросает Алексей и, развернувшись, гладит ладонью мою щеку. — Я пойду. Созвонимся, малыш.
— Созвонимся, — натянуто улыбаюсь я. Не люблю я эти детские прозвища, и он кстати об этом прекрасно знает.
Дверь за Алексеем захлопывается, оставляя меня наедине с тандемом заговорщиков. Вставив руки в бока, я сверлю Роберт взглядом, гневно транслируя: Ну и что ты тут устроил?
— Вернемся к взятке, — будто не заметив моего предупреждения, весело произносит он. — Чаем-то угостишь или Алеша все выпил?
8. 8
— Черного чая у меня нет. Остался только полезный.
— Полезное я люблю, — хмыкает Роберт, следуя за мной на кухню. — Правда в меру.
— Вот и прекрасно, что в меру. Значит, надолго не засидишься.
— Какая ты гостеприимная, Снежок, — звучит подозрительно близко, отчего так и хочется ускорить шаг.
— Время моего безотказного гостеприимства осталось в далеком прошлом. Выяснилось, что от него потом месяца три может тошнить.
С последней фразой не могу не покоситься на Роберта с улыбкой. На самом деле, я бы ничего в своей жизни не хотела менять. Даже представлять не хочу себя без Полины. Хотя, вру, кое-что изменить я бы все же хотела: например, чтобы в сутках было часов этак двадцать семь-двадцать восемь вместо жалких двадцати четырех, и чтобы волосы за ночь так сильно не путались и утром не приходилось драть их расческой.
Роберт не смеется моей шутке, как делает обычно. Скупо улыбается, но смотрит серьезно. Я достаточно хорошо успела его узнать, чтобы выяснить: за обаянием и частыми остротами скрывается далеко не мягкий характер.
Впервые я это поняла, когда Полине исполнился годик. Роберт позвонил за пару дней до ее дня рождения и сказал, что приедет, отчего я дико разозлилась. Казалось естественным, что он должен для начала поинтересоваться, может ли прилететь, и только потом брал билеты. О чем я ему, конечно же, сказала и неожиданно получила отпор. Нет, никакого конфликта не было. В своей обходительной манере Роберт напомнил, что мы все обсудили еще перед родами и потому для встреч с дочерью разрешения спрашивать не будет, тем более когда речь идет о ее дне рождения.
Я когда повесила трубку, от возмущения и бессилия чуть зеркало в туалете не расколотила. Да, мы договаривались, но это было до того, как я узнала, что такое — быть матерью. Хотелось проорать: Полина только моя, и ты должен спрашивать моего разрешения.
Правда позже я все же смягчилась, когда Роберт неожиданно выбрал и оплатил кафе для празднования. Я хотела отметить дома и уже пригласила аниматоров, так что пришлось их туда перенести. Полинка такая довольная была. Ее красивый папа приехал, а еще она получила свою первую корону из лап Шрека.
К пяти годам у нее набралась целая коллекция. Я все гадаю, не значит ли это, что в будущем она планирует провести государственный переворот и установить абсолютную монархию.
