– Может, останешься? – пробормотал я ей в шею, мучительно представляя, как придется отпустить ее.
– Нет, Диня, не могу… – прошептала она. – Мне пора…
– Я провожу, – с сожалением оторвавшись от нее, я начал переодеваться в углу у шкафа, мечтая, чтобы Машка сейчас подошла и обняла меня сзади. И вдруг она именно так и сделала, скользнула змеей под моей рукой, оказалась впереди и, встав на цыпочки, снова прижалась губами к моим. Я легко поднял ее, прижал спиной к дверке шкафа и продолжил целовать, держа вот так, на весу. – Ну, не уходи, а? – попросил, оторвавшись на секунду, и Машка снова покачала головой:
– Нет… все, одевайся, скоро автобусы ходить перестанут…
На автобус мы успели, я прикинул даже, что успею и на последний в мою сторону, не придется, как обычно, бежать пешком в гору. Все семь остановок до ее дома мы обнимались на заднем сиденье, благо, кроме нас, в салоне не было никого. У подъезда я опять приподнял ее, прижал к стене и снова поцеловал.
– Я завтра даже накраситься не смогу, – тихонько фыркнула Машка, трогая пальцем вспухшие губы. – Хорошо, что оперативка начинается, там маску надо.
– Подождешь меня потом? Сходим пообедать перед лекцией.
– Хорошо, – легко согласилась она, и я поставил ее на крыльцо. – Все, Диня, беги.
Она взялась за ручку подъездной двери, а я на самом деле побежал в сторону остановки – вот-вот должен был подойти автобус.
Отец курил в кухне, я увидел его силуэт в окне, когда зашел во двор. Сейчас наверняка начнет воспитывать, раз сдержался при Машке. Ну, ничего, потерплю…
Однако отец ничего не сказал мне по поводу выпивки, зато спросил:
– А скажи, у тебя с Машей серьезно?
– Пап… ну…
– Денис, давай без «ну». Она хорошая девушка, но…
– Так, а вот это даже не начинай! – перебил я. – Мама тоже так говорила. Вы ее вообще не знаете.
– Ты даже не дослушал. Она действительно хорошая девушка, умная, серьезная – но ты не для нее.
– Что я – принц наследный?
– В том-то и дело, что нет, – вздохнул отец, закуривая новую сигарету. – А ей нужен мужчина, который будет выше ее во всех смыслах, потому что только такого она сможет уважать и любить.
– Пап… ну, это бред же. Я вроде тоже не дурак. И Машка… говорю же, ты ее не знаешь.
– Зато я знаю тебя, Денис. Ты не сможешь ее удержать рядом. А главное… рано или поздно ты вдруг захочешь других женщин, а Маша не из тех, кто это будет терпеть. Она уйдет, а ты будешь страдать, потому что поймешь, что потерял.
– Ну, ты совсем-то не заговаривайся, – попросил я, оскорбленный его словами. – Зачем мне кто-то еще?
– Не ври себе, Денис, – вздохнул отец, стряхивая пепел с кончика сигареты. – Я ведь тоже такой был. Мы с твоей мамой с института вместе, ты знаешь. Ты уже взрослый, и я не хочу, чтобы ты ошибался так, как я. А я в свое время наделал кое-чего… Но твоя мама была другая, она сумела понять меня и простить. А Маша этого не сможет, не тот характер. Она из тех, что лучше останутся одни, чем будут жить с ощущением предательства или смогут понять и оправдать его причины. О том, чтобы их принять, я даже не говорю. Она никогда тебе этого не простит.
Я не стал слушать всё это дальше, ушел в свою комнату и запер дверь. Нет, слова отца меня не поразили, я знал, что он еще при маме с кем-то встречался на работе, но никогда об этом не задумывался, как не задумывался и о том, каково было маме. А она, выходит, тоже знала и терпела. Ну, тут нужен особенный склад характера, я бы наверняка не простил измену. И отец прав – Машка не простит тоже. Но я и не собирался ей изменять – зачем искать хорошее, когда в руках держишь лучшее?
