Сейчас мне вновь кажется, что я во сне. В том бесстыдном сне, который я видела сегодня ночью. В котором я бесстыдно и самозабвенно отдавалась этому мужчине, скользила пальцами по его коже и отвечала на его ласки. Сама их дарила.
Я вцепляюсь пальцами в широкие, до одури горячие плечи. Дурею от жара исходящего от его тела. И от запаха. Запаха, который странным, просто непостижимым образом действует на меня. Лишает меня воли.
Опасно. Это всё опасно. Потому что я осознаю, что потеряю себя в нём. Глупо. И безнадёжно.
Я сейчас уже начинаю терять себя в нём. Начинаю растворяться в этом мужчине. Наверное, с первого взгляда я поняла, что не смогу от него уйти, не оставив часть души.
Я не надеюсь, не верю в то, что я смогу надолго задержаться рядом с таким мужчиной. Я видела женщин из его круга. Женщин, которые посвящают дни уходу за собой, а не вкалывают шесть дней в неделю на работе и спят по четыре часа.
Поцелуй никак не кончается. Алексей снова кусает мою нижнюю губу. Всасывает её в рот. Одна рука мужчины опускается на бёдра. Рывком задирает мою юбку и с треском разрывает капроновые колготки на ягодицах.
Одновременно с этим язык мужчины проводит от подбородка до уха. Острые белые зубы смыкаются на мочке. Я чувствую, как позорно быстро намокают трусики от этого простого прикосновения. Меня всю насквозь прошибает волной удовольствия. Господи. Ещё никогда в жизни я не испытывала таких чувств. Ни разу за свою жизнь. Меня трясёт, как наркомана. Я тянусь вперёд. К нему. Чтобы уловить больше жара огромного тела. До чего я жалкая.
Я задыхаюсь, захлёбываюсь криком, когда горячие и шершавые пальцы отодвигают кромку моих застиранных трусиков в сторону, проводят по лепесткам, размазывают влагу.
— Боже, — со стоном выдыхаю я и лбом вжимаюсь в плечо Алексея.
Мужчина довольно хмыкает. А затем его жёсткие пальцы резко врываются внутрь, вырывая из груди громкий крик. Слишком давно у меня никого не было. Целую вечность. После бывшего мужа я никого не смогла подпустить к себе. И проникновение горячего пальца, оставляющего ожоги внутри, разрывая на части. И я не знаю, что убивает больше — сладкое наслаждение или боль.
— Какая узкая. Как целка. Как девочка. Давно мужика не было? — с насмешкой и превосходством говорит Алексей.
И меня в тот же миг накрывает ярость. Меня будто ледяной водой обливают с ног до головы. Я на миг прихожу в себя.
— Пустите! — шиплю, ладошками со всех сил давлю на плечи.
Даже если я причиню ему боль, меня сейчас это не волнует. Только бы отодвинуть от себя этого нахала, только бы вырваться из пучины страсти. Поглощающей, пожирающей страсти.
Но к моему рту вновь прижимаются жадные губы. Алексей больно прикусывает их, оттягивает. С ещё большим остервенением, чем до этого. Он будто решил меня откусить от меня кусочек.
В это время пальцы мужчины распирают изнутри, ласкают стенки. Насаживают на пальцы раз за разом, заставляя подаваться навстречу против воли. Вопреки доводам разума. Я прикрываю глаза, только бы не видеть лица, нависшего надо мной мужчины.
— Какая горячая девочка. Какая отзывчивая, — хрипит, кусая запрокинутую назад шею.
А следом проходя языком по местам укуса.
— Сладкая блять. Сука. Околдовала, — рычит, водя носом по моей коже.
Его большой палец давит на клитор. Заставляет вскрикнуть и взорваться, затрястись, сжимая стенками его пальцы.
— Да, девочка. Да. Молодец.
