Я чувствую, как мужчина отталкивается руками от кушетки и встаёт. Я подтягиваю колени к груди и зажмуриваю глаза. Слышу, как он одевается. И чувствую, что он меня использовал.
Ягодиц касается что-то влажное. Я вздрагиваю. Завожу руку назад, перехватываю запястье мужчины и отталкиваю его. Сейчас его прикосновения невыносимы. Соскальзываю с кушетки, встаю к нему спиной. Поправляю нижнее бельё, стаскиваю с себя разорванные колготки, кидаю их в мусорное ведро. Не глядя на Алексея, торопливым шагом иду в сторону двери. Но разве этот мужчина хоть раз позволил мне делать то, что я хочу? На мои намерения ему всегда наплевать.
Его пальцы смыкаются на моём локте.
— Пустите, — я хочу, чтобы голос звучал уверенно, но он срывается на жалкий писк.
Выдаёт моё состояние. Мои слёзы.
— Что такое, девочка? — он резко разворачивает меня к себе лицом.
Обхватывает пальцами подбородок и смотрит ледяным взглядом в лицо. Зрачки в серых глазах резко сужаются. Он поджимает губы и проводит пальцем по моим распухшим от поцелуев и слёз губам.
— Какого чёрта ты ноешь? — спрашивает грубо, смотря в мои покрасневшие глаза.
— Вы добились своего, Алексей. Взяли меня, — я со злостью дёргаю головой и ухожу от его прикосновений. — Мне нужно работать. Уберите от меня, пожалуйста, руки.
— Что блять за показательное выступление, Вероника? Что в твоей голове? — рычит, роняет руки мне на плечи и встряхивает.
— Алексей, Вы перешли все дозволенные границы. Вы не можете всё решать за меня. Вы не можете так бесцеремонно врываться в мою жизнь и бить людей, которые Вам не понравились. И Вы не можете… так брать меня.
— Ты текла! Ты сама хотела, чтобы я тебя трахнул, девочка. Не нужно винить меня во всём. А свою женщину я буду защищать, Вероника.
— Я не Ваша женщина, Алексей. И Вашей я не стану, — срывающимся голосом говорю я.
— Ты уже стала. Пять минут назад. Когда насаживалась на мой член и кончала подо мной.
— Я начинаю жалеть о том, что помогла Вам, — выдыхаю со слезами. — Я прошу Вас, оставьте меня в покое. Я не хочу греть Вашу постель.
— Мы поговорим с тобой, девочка, когда ты успокоишься, — цедит с яростью Алексей.
Встряхивает меня за плечи. И прежде, чем я успеваю осознать и отреагировать, склоняет голову вниз и кусает меня за нижнюю губу. А следом смещает губы на мою шею. Всасывает нежную кожу в рот и прикусывает, явно оставляя след. Метя меня, как дикий зверь.
— Я вечером пришлю к тебе своего водителя, Вера.
— Я никуда не поеду. Не нужно гонять человека.
Я убираю руки мужчины со своих плеч, обхожу его, проворачиваю ключ в замке и выскакиваю в коридор. Я быстрым шагом иду в туалет, где привожу себя в порядок. Смотрю на своё бледное лицо, в свои красные глаза и презираю себя за слабость. За то, что подалась страсти.
Умываюсь. И когда покидаю туалет, тут же сталкиваюсь с Романом Николаевичем.
— Учкина. В мой кабинет. Живо, — окидывая меня полным презрения и ненависти взглядом, цедит сквозь зубы мужчина.
Я тяжело сглатываю и направляюсь за ним в его кабинет. Начальник проходит к столу и, опершись о него бёдрами, останавливает на мне взгляд.
— Дверь закрой.
И когда я отворачиваюсь, слышу тихое:
— Потаскуха.
— Что? — оборачиваюсь, распахивая широко глаза.
— Дверь закрой, Учкина. Или тебе уши заложило?
— Роман Николаевич, не нужно меня оскорблять, — цежу сквозь зубы.
Я слишком зла, поэтому не могу молчать и терпеть оскорбления. Захлопываю с громким хлопком дверь и поворачиваюсь к начальнику.
