Крупный нос с горбинкой (интересно, ломали в молодости?), крупные губы, высокий лоб, модная стрижка, которая к тому же ему идёт. Широкие плечи, большие ладони с длинными, но не тонкими пальцами.
В мою уже немного хмельную, немного пожизненно дурную голову пришла мысль, достойная неопытной десятиклассницы: «А всё ли в этом мужчине такое крупное, как нос и пальцы?». Я едва сдержала улыбку, а Глеб тем временем ответил:
— Нет. Я в школе сох по Насте, признанной красавице. Поэтому использовал остальных девиц как способ разжечь ревность. Чему ты улыбаешься? — он склонил голову слегка набок, неяркий свет от лампы контрастно высветил его профиль, поломав тени на скулах.
— На самом деле, смеюсь над собой и собственной глупостью.
— Поделишься?
А чего бы и нет? Второй бокал вина ещё не допит, но мой мандраж как рукой сняло. Я всё-таки вспомнила, что взрослая женщина, местами умная, иногда симпатичная, в теории владеющая навыками флирта, а не благородная институтская барышня. Строить из себя что-то высокодуховное у меня всё равно не получится, поэтому выдала как на духу:
— Моя подружка Маша, с которой я дружу ещё со времён универа, когда-то сто лет назад принесла в общежитие журнал со статьей о том, как правильно выбрать отличного любовника. — Я замолчала, присматриваясь к реакции Глеба, отпила вина.
Он заинтересовано подался вперёд, лукаво блеснув глазами.
— Вот в статье и говорилось про то, что в первую очередь надо обратить внимание на нос, размер ноги и пальцы. Чем крупнее всё, тем лучше мужчина в постели.
Глеб побарабанил по спинке носа пальцами, сдерживая улыбку.
— И как на практике оказалось?
— Да чёрт его знает, — я принялась крутить в руках бокал, мне как-то резко стало неловко из-за своей глупости. Но отступать было некуда, и я решительно заявила: — С практикой не очень сложилось. Маша сразу после окончания университета за своего парня замуж вышла, я — чуть позже. Поэтому так наши познания и остались в теории.
Глеб, уже не сдерживаясь, засмеялся, покачал головой, как будто не верил в то, что я несу такую ерунду. А я решила, что поздно уже прикидываться. Что выросло, то выросло.
— Марта-Марта… — Глеб отвлёкся на телефон, который лежал с краю стола и вибрировал. — Извини, я отвечу Анне Ивановне.
Я кивнула.
— Да. Буду поздно. Завтра никаких планов нет. Спасибо. Отдыхайте, — и он закончил разговор.
А я совсем забыла, что у него дома ребёнок. И, судя по всему, наш вечер ограничится вечером, на продолжение не приходится рассчитывать. И сама с себя удивилась. А я рассчитывала? Скорее да, чем нет. Глеб мне нравился, но обдумать эту сложную мысль я не успела.
— А почему Марта? В честь кого-то назвали?
Меня на самом деле часто спрашивали, откуда такое редкое имя. И я ещё в школе сочинила историю, что папа хотел назвать меня Марфой в честь своей бабушки, а маме это имя не нравилось. Вот они и договорились на редкое и красивое имя — Марта. Игнату я тоже рассказывала эту байку, в которую со временем стала верить сама. Но Глебу почему-то не захотелось врать.
— Маме было всё равно, как меня назвать. Папа не принимал в этом никакого участия. Поэтому в ЗАГСе пришлось срочно что-то придумывать. Родилась я первого марта, вот и стала Мартой.
Глеб вопросительно посмотрел на меня, очевидно, ожидая продолжения. Но мне не хотелось превращать вечер в минорные воспоминания о своем житье-бытье, поэтому я улыбнулась и потянулась за бокалом. Мужчина понял всё верно и свернул беседу в другое русло.
