Правильной, видимо, реакции.
Игнат всегда любил, чтобы я понимала его с полуслова, полувзгляда. И даже хвастался этим «взаимопониманием» перед друзьями.
— Тебя реально бросила твоя? — Если ещё вчера эта мысль доставляла мне удовольствие, то сейчас было уже как-то всё равно.
Муж промолчал, пытаясь придавить меня взглядом. Для стимулирования моей мыслительной деятельности, видимо.
— Не бросила? Ты её?
— Мара. — Игнат откинулся на стуле и сложил руки в замок на груди.
— Опять мимо? А что тогда? Хочешь провернуть тот же фокус, что и раньше: изменять любовнице с женой?
После ухода Игната, когда я уже всё знала о его любовнице и понимала, что эта Диана сильно отличается от всех предыдущих-проходящих, был у нас такой опыт, стоивший мне море слёз, катушки нервов и кругленькой суммы, которую я заплатила психологу, чтобы выбраться из этого болота, в которое сама себя и загнала.
Игнат не реже чем раз в неделю заявлялся ко мне, убеждал, что бросит свою пассию, уверял, что с ней всё не серьёзно, кричал, клялся и божился в любви ко мне. После его экспрессивного монолога мы всенепременно оказывались в кровати. А наутро он, заверив, что это было в последний раз, отчаливал к своей Диане.
Психолог мне быстро и очень доходчиво объяснила, что Игнат так придерживал меня как запасной вариант, давил на известные ему болевые точки, манипулировал, как делал это все те года, что мы были знакомы. Понять-то я всё поняла, но избавиться от власти мужа было тяжело.
Именно в тот момент, когда я выживала как могла, случай свёл меня с Алексеем.
— Просто я понял, что с тобой мне было лучше всего.
В этом весь Игнат: ему было хорошо. А как было мне, мужа не интересовало. Но привыкнув к моему слепому обожанию, он даже не старался накидать блёсток на ту кучу дерьма из своих мыслей, что решил вывалить на меня в порыве откровения.
— Я сегодня через сайт подала заявление на развод.
А я же говорила, что использовала свободу на полную катушку.
— Детей у нас нет. Делить нам только ипотеку придётся. — Я обвела взглядом кухню, где всё от плинтуса до римских штор на окнах было придумано мною, подобрано тщательно и с любовь.
Это первая квартира, которую я могла положа руку на сердце назвать домом. Ни в маминой квартире, ни в общаге, ни уж тем более в череде съёмных хат, по которой мы кочевали после того, как нас с ним выгнали с родительской квартиры, я не чувствовала себя дома. Поэтому прощаться с квартирой было очень жалко, но других вариантов не было. Денег, чтобы выплатить Игнату его часть первоначального взноса, у меня нет.
— Никогда не поверю, что ты решилась! Врёшь, поди!
Ещё одна черта характера Игната: категоричность, которую я по молодости приняла за тёрдость. Мне, наивной девушке, казалось, что резко выражая своё мнение, Игнат отстаивает точку зрения. Что он настолько уверен в своих аргументах, что сможет победить в любом споре. Гораздо позже я поняла, что для мужа есть всего два мнения: его и неправильное. А люди делятся на его друзей и врагов, никаких промежуточных понятий не предполагалось.
— Тебе придёт уведомление на «Госуслугах».
— И что? — Игнат положил руки на стол и сцепил кисти в замок так, что побелели костяшки. От всей его фигуры веяло опасностью. Хоть напрямую муж никогда не поднимал на меня руку, я почувствовала, что хожу по очень тонкому льду. Всё-таки детский опыт пощёчин и подзатыльников выработал чёткий инстинкт. — Думаешь, я это так оставлю?
