Как такое возможно? Позже психолог объяснила мне, что единственный способ для детей выжить в подобных обстоятельствах, это полностью отключить свои чувства. Мне и сейчас трудно осознавать, чем для меня оказалось отлучение от родных. Одно могу сказать точно: моя страсть к таблицам, к четким планам, стремление все контролировать уходят корнями в одиночество пятидневки. Погрузишься в переживания – их пучина тебя поглотит. Составишь план, как дожить до выходных – сможешь продержаться.
До сих пор чувствую дискомфорт, если ем не по часам, к примеру. Я проработала душевные травмы с психологами и знаю – это шрамы, оставленные на мне детством, и все равно мне плохо, если остается еда на тарелке. Я не могу ее просто легкомысленно выкинуть, не задумываясь. Это приветы из прошлого: если вовремя не поел, остался голодным. Нельзя импровизировать, все делаем только по плану и по команде. У нас даже одежды своей не было, нам ее выдавали. Игрушки – не свои, а общие. И не смей жаловаться! Тебе ведь повезло – ты посещаешь привилегированный детский сад.
Родители рассказывали, как впервые привели меня на пятидневку. Они ушли, а я осталась с детьми в группе. Папа с мамой тревожились, чувствовали, что происходит что-то неестественное, против природы. Они подсмотрели за мной в окно, как я буду вести себя в группе.
– Ты тихонько села на стульчик, но подошла девочка и столкнула тебя на пол. Папа сказал: «Так! Бежим спасать, ее там обижают!» Но тут ты встала, столкнула ее со стула и села обратно на свое место, – много раз рассказывала мне потом мама, почти с гордостью за меня. Родители ушли по своим работам со спокойной душой – решили, что я могу за себя постоять. Они любили меня, мама и папа, и желали мне добра. Но они научились выключать свои чувства еще раньше, чем я.
Потом, вспоминая этот эпизод в кабинете психолога, я поняла, что он во многом определил мою дальнейшую жизнь. Я научилась выживать среди чужих. У меня появилась неосознанная до поры вера: если хочешь выжить – защищайся. Делай, что можешь, иди вперед, не бойся. А еще появился страх – в первую очередь, страх одиночества. Именно из него выросли многие мои психологические зависимости и фобии.
Психологи утверждают: ребенок может выжить, если у него есть хотя бы один взрослый, который может быть настоящей опорой, с которым малыш может без опаски быть самим собой. Для меня таким человеком стала бабушка Маргарита.
Я обожала свою бабулю. Она и сейчас мне часто снится. Когда тяжело, плохо, она приходит во снах, как утешение. Бывает, я физически ощущаю, что бабушка рядом.
В детстве я много болела. Теперь-то я понимаю, это мой организм защищал меня как мог – придумывал множество болезней, чтобы только я могла остаться дома, с бабушкой или с родителями. Страдания телесные не шли в сравнение с одиночеством на пятидневке. И вот у меня уже выдающийся хронический нейродермит, воспаления на коже. От переживаний, конечно. Я вся чешусь. Меня постоянно лечат, мажут вонючими и не очень мазями, бинтуют – да так, что временами я больше похожа на мумию, чем на девочку. Из-за раздражений на коже в моей жизни появляется столько ограничений! Конфеты, да и вообще любые сладости, мне запрещены. За компанию и фрукты исключили – они вызывают у меня аллергию.
Две самые значимые женщины моей жизни – бабушка и мама – были во многом похожи. Обе увлеченно и много работали, хотя в то время женщине сложно было построить карьеру. На работе их любили и уважали. Бабушка Маргарита работала в Центральном комитете Коммунистической партии Советского Союза, в хозяйственном отделе. У нее не было высшего образования, но был редкий дар ладить со всеми. Такой же и у мамы.
