Сейчас все кажется Феде понятным. А тогда, сидя в машине и рассматривая девочку, Белый был не готов к такому повороту.
Вздыхая, Федя ловит в памяти ту ночь. Девочка смешно сопит, уронив руки на колени. Очки в тонкой оправе сползают на самый кончик носа. Кажется, вот-вот упадут.
Федя перехватывает их, снимает, попутно случайно касаясь щеки.
Белого сражает этот контраст: ощущение бархата кожи под грубыми пальцами. Он не верит, что такое вообще бывает. Странное ощущение.
Наверное, просто кажется.
И Федя уже чуть настойчивее гладит девочку костяшками пальцев по щеке. Легко скользит к подбородку, по тонкой шейке, тормозит у ворота блузки, над верхней пуговицей.
Взгляд жадно прилипает к полупрозрачной ткани. Там, под ней, Федя умудряется рассмотреть кружево белья. Кажется, даже острый соблазнительный сосок виден.
Федя трясет головой, точно пес. Наваждение какое-то, млять. Он заводится на полную, касаясь малышки всего лишь раз.
Он же сорвется сейчас!
Потому Белый не рискует. Вызванивает пацанов. Велит доставить девочку к отцу. Сам не едет. Списывает инцидент на усталость, и всю задницу, что творится сейчас с делами Барновского. Ведь сам Белый принимает крайне активное участие в них.
Как же! Усталость, млять! Он хочет еще разок увидеть Надию Варгинову. И это желание, как цунами, неостановимо.
Федя вздыхает. Возвращается из мыслей в настоящее, переводит взгляд на окна ресторана.
— Твою ж мать! — рычит и срывается с места.
***
Мы с девочками с потока договариваемся встретиться в уютном ресторанчике. Прихожу раньше всех. И ведь настроение совсем не праздничное. Но дома торчать уже надоедает.
Достаю ноутбук из рюкзака. Другого. Тот, розовый с конспектами Белый мне так и не возвращает. И плевать! Сессия закончилась. Тетрадки уже не нужны.
Вздыхаю. Думаю, что почитать, когда вернусь домой. Бесцельно брожу по сети.
— Так вот ты какая, цыпа, — доносится голос сверху, а рядом со мной на диван бесцеремонно устраивается какой-то незнакомец.
Я не знаю его. На вид — лет двадцать-двадцать пять. Молодой мужчина вызывает мерзкие ощущения. Не человек, а быдло какое-то, бандит.
Отодвигаюсь подальше от него, забиваюсь в самый дальний угол. Пытаюсь проскользнуть по дивану так, чтобы протиснуться на смежное сиденье и встать из-за столика.
— Куда ты, киса? — подмигивает он, скользит по мне сальным, скользким взглядом.
В руках незнакомца вижу нож-бабочку. Становится страшно. Парень небрежно поигрывает лезвием. То порхает в его пальцах.
— Простите, мне уже пора, — пытаюсь подняться я, но парень оказывается быстрее.
Сильной рукой перехватывает мою кисть. Тянет к себе, словно тряпичную куклу. Сжимает до боли. До хруста. Запястье обдает огнем.
Перед глазами становится темно. Я вскрикиваю. Слезы мешают смотреть. Пытаюсь отвоевать руку обратно.
Оглядываюсь, на случай, если рядом есть охрана или персонал ресторана. Но как назло, пусто. Им не до меня. Со стороны, скорее всего, кажется, будто этот урод — со мной. Хотя я его вижу впервые в жизни.
И вдруг моя рука оказывается на свободе. Слышу звук удара, хлюпанье, стон.
Сморгнув слезы, резко поворачиваюсь. Вижу, как над моим «другом» стоит Белый.
Боже мой! Сейчас я очень рада его появлению. Выражение его лица напоминает оскал хищника. Но мне совсем не страшно.
Мужчина с силой давит ладонью на затылок парню, вжимая того мордой в стол.
Тяжелый взгляд Федора замирает на моем запястье. Я неосознанно прижимаю то к груди, обхватив правой рукой.
