Тысяча морщинок - страница 8

Так к нему и привязалась кличка – Горыныч.

До него ни один петух такой чести не удостаивался. Максимум – Петя. А тут вон как: Горыныч. И словно чуточку еще страшнее стал.

Приехал с бабой Машей еще и боров.

Приехал не сразу. Для него пришлось отдельный транспорт нанимать – колхозный трактор с крепкими бортами у телеги. Чтоб не вырвался.

Баба Маша увещевала, что он и не вздумает вырываться: спокойная скотинка, прилежная. К тому же, уже старая.

Как правило, свиней в деревнях долго не держат: до года-полутора откармливают, а потом пускают на мясо, сало и прочие прелести. Тут уж так заведено: коровы – для молока, овцы – для шерсти, курицы – для яиц, а для мяса – свиньи.

Своего борова баба Маша взяла еще маленьким, крохотным, двухмесячным поросенком. Брала в колхозе – так все поступали. Так как поросята доставались почти задаром, никто не вел себя как на рынке: какого дали, такого и принимали. Уши, глаза, ноги, тело никто не осматривал перед получением. Ну, коли помрет, так жалко, конечно, но всегда нового можно взять.

Этого поросенка бабе Маше вручили в мешке, а она и заглядывать внутрь не стала: что она поросят что ли не видала? Перекинула мешок аккуратно через плечо и домой понесла. Поросенок тихонечко похрюкивал, отзываясь на каждый бабы Машин шаг, но вел себя подозрительно спокойно. Обычно они верещат на всю округу, пока не запустишь в загон и не накормишь. А тут нате – хрюкает. Словно ему даже нравится в мешке кататься.

Пришла баба Маша в хлев, опустила осторожно своего поросенка в мешке, легонечко его подтолкнула:

– Ну, милок, выходи.

Поросенок сначала выставил пятачок. Баба Маша пригляделась: а пятачок-то не розовый, а черный какой-то. Испачкал, что ли?

Поросенок пятачком водит, принюхивается. Баба Маша его легонько по спинке через мешок похлопала:

– Ну, чай не цветами пахнет. Разнюхался тут.

Вышел поросенок целиком на свет. Баба Маша так руками и всплеснула:

– Матерь Божья! Да ты весь грязный!

Ну и свинью же ей в колхозе подложили. Конечно, поросятам полагается быть немного неопрятными, но не такими черными!

Баба Маша, зачем-то предварительно послюнявив палец, потерла поросенка с одного бока, с другого.

– Батюшки! Да это и не грязь.

Вот ведь диковинка: в розовом царстве колхозных поросят уродился этакий черныш.

Баба Маша почувствовала острую необходимость дать своему новому поросячьему чуду кличку.

– Что ж, будешь у нас СиСи, – заявила она поросенку после недолгих раздумий.

Отчего ей вдруг вздумалось назвать поросенка именем героя «Санта-Барбары», баба Маша не знала. Она и сериал этот не так часто смотрела: телевизора не было. Так, редкие серии у соседки, да у Татьяны когда гостила – во всяком доме, где баба Маша оказывалась вдруг вечером. Тут хочешь-не хочешь, будешь смотреть, потому что вся семья смотрит. Важное событие – нельзя пропустить.

Да и СиСи тот, киношный, был светлокожим. Это баба Маша точно знала. Но вот так ей захотелось: как олицетворение чего-то экзотического.

СиСи оказался поросенком необычным. И не только по цвету кожи. Он добродушно подхрюкивал, когда баба Маша разговаривала с ним. Словно понимал ее. Не набрасывался на еду, как то делали все поросята до него. Ел, не чавкая и не плюясь, что совсем уже из ряда вон. Постоянным посетителям, которые повалили к бабе Маше, прослышав, что в ее хлеве живет необычный черный поросенок, он словно бы кланялся, приветствуя. Или это только казалось так?