Зал был по-настоящему роскошным, по полу из наборного паркета сновали толпы народа в вечерних нарядах. В нишах стояли вычурные фарфоровые вазы, напольные часы с золотым павлином, по боками изразцового камина – две скульптуры, изображавшие женщин с львиными головами. Не совсем обнаженные – через плечо у обеих было перекинуто нечто вроде ячеистой рыболовной сети, отчасти скрывавшей их женские прелести. Юст хмыкнул.
Потолок украшала алебастровая лепнина, на стенах, облицованных розовым мрамором, висели картины. И его прежняя спутница как раз-таки занималась тем, что их разглядывала. Она избавилась от накидки и осталась в одном платье, по моде последнего времени украшенном лентами. Лавируя между гостями, Юст пересек зал и подошел к ней сзади, постарался оценить глубину выреза, отороченного кружевными оборками. Девушка не заметила его, пока он не произнес:
– После некоторого размышления я решился все-таки навязать вам ненадолго свое общество.
Она обернулась и не удержалась от радостной улыбки, потом снова смутилась, вежливо сказала:
– Да, пожалуйста, ничего не имею против. Кстати, какая из картин вам больше всего нравится?
– Эта, – Юст указал на ту, что изображала Лоретто.
В розово-синих тонах, сделанная широкими, густыми, как бы небрежными мазками. Возможно, потому что это был именно Лоретто. Лагуна ранним утром, парусные лодки на бликующей воде, два храма со сверкающими куполами, шпиль Адмиралтейства, а с правого края виден Арсенал.
– Мне тоже она нравится, – девушка кивнула. – Техника и цветовая гамма необычные. Но остальные тоже хороши. Они выполнены в стиле, типичном для западных степных государств. В убранстве зала вообще много таких элементов – например, вазы или львиноголовые статуи у камина. Богиня с головой львицы – древний символ Хорема.
– А я думал, Усыпальница.
– И Усыпальница тоже. Посмотрите, – она указала на висевшие на соседней стене картины с изображением городов. – Это Урхандж. Это Беляр с колонной Небесного Отца, это Элмаден, это Абра.
– Откуда вы все знаете? – удивился Юст.
– Я видела иллюстрации в книгах.
Ну точно – заядлая читательница.
Юст следовал за своей спутницей, заложив за спину руки, и с ученым видом знатока рассматривал картины, не вдаваясь в детальные комментарии и больше поддакивая. Его голова была забита мыслями иного плана – вместо масляных пейзажей он то и дело масляно косился на ее шею, на декольте, на свисавшие из ушей сережки с синими сапфирами. Он хотел ее поцеловать. Ощутить губами вкус ее кожи. Самому смешно!
Потом к их маленькой скромной компании присоединился хозяин, Нэль Тривим – представившись и выразив восхищение познаниями юной госпожи.
– «Лагуну на рассвете» меня убедил купить мой знакомый, и он же предложил нам с двоюродным братом переехать в Лоретто. Знакомый всячески нахваливал картину за оригинальный стиль и технику мазков, что совершенно верно подметила госпожа. – Нэль Тривим почтительно поклонился, и девушка снова смутилась.
На нем, по обычаю Фестивального месяца, была бархатная наплечная накидка, скрепленная у горла брошью с целым набором драгоценных камней, и маска, из-под которой виднелись темные кучерявые волосы. Аккуратная борода с усами, под накидкой – жилет с изумрудными пуговицами. Очки в золотой оправе болтаются где-то на уровне живота. Зачем ему вообще очки, если он в маске? И изумрудные пуговицы! Сразу ясно – не местный. У лиорентийцев не принято кичиться богатством и выставлять его напоказ.
