Солнце клонилось к закату, в воздухе и воде разлит был теплый золотистый свет. По бликующей зыби лагуны сновали рыбачьи баркасы, в каналах было не протолкнуться от лодок – как с пассажирами на борту, так и груженых хворостом, винными бочонками, рыбой, устрицами, солониной и прочей снедью. Навстречу Юсту попалась даже пара лодок с уличными музыкантами, игравшими на гитарах и мандолинах.
Из Большого арсенального канала он свернул на Адмиралтейский, направив нос прямо на видный издалека золоченый шпиль.
Кусты и деревья, находившие любую свободную пядь земли, росли порою у самых берегов и склоняли над каналами цветущие ветви, до которых можно было дотянуться рукой. Открытые террасы, устроенные на плоских крышах домов, были полны людей, которые выбрались из своих жилищ, чтобы насладиться прекрасной погодой. Юст проплывал под ажурными мостиками, мимо набережных, сводчатых галерей, особняков. Выходившие на канал фасады были украшены резными орнаментами, пилястрами, эмалью, мозаикой и увитыми плющом балконами.
Подплыв к водным воротам, Юст ощутил на себе ее взгляд. Именно ее – без всяких сомнений. Он обрадовался. Вот дурак! Он оставил лодку на канале, привязав к деревянному столбику, выпрыгнул на сбегавшие к воде ступени причала и посмотрел вверх. Впервые увидел ее без маски.
Ей было на вид лет восемнадцать. Юст думал, она старше – если судить по ее ночным речам и знаниям. Хотя и восемнадцать для незамужней девушки в Лиоренции – это много. Большинство в ее возрасте уже давно не только замужем, но и обзавелись детьми.
Не то чтобы очень красивая, но вполне ничего. В этом плане Юст не был так уж привередлив. Прическа без особых изысков, лишь украшена нитями жемчуга. Темно-синее платье тоже расшито жемчугом и серебряными узорами, с присобранными под локтями рукавами. На плечах – полупрозрачный, отделанный кружевами платок, прикрывающий вырез. Вчера на вечернем платье декольте было гораздо глубже, и без всякого платка, но это не для улицы. Лицо, скорее, треугольное, с высокими скулами, острым подбородком и синими глазами – как горное небо, как море. Мама бы сказала, что сравнение не оригинальное. Так или иначе, а Юст сразу же в этих глазах утонул. Что-то с ним не так…
Он поднялся по ступенькам и подошел к ней вплотную.
– О! Моя ночная сообщница! Это вы подослали служанку, чтоб тыкала моим портретом всем, кому попало?
– Вы и это знаете?
Она смотрела на него, не отрываясь, залитая краской по самые уши.
– Вы хорошо портреты рисуете?
– Более или менее, – она сердито вскинула подбородок.
– А на мой мне можно посмотреть?
– Обойдетесь!
– Могли бы, между прочим, мне подарить.
– Я не для вас его рисовала.
– Повесите его на стенку, и на ночь будете молиться, как на образ Пророка? – съехидничал Юст. – Или вы исповедуете шуорское… вероучение?
– Нет, не исповедую. Пророк выглядит… намного предпочтительнее Бога Солнца. И я бы уж, скорее, предпочла бы последнему Владычицу демонов, которая против него восстала.
Юст ничего толком не знал ни про шуорского Бога Солнца, ни, тем более, про Владычицу демонов.
– Вас тянет на богоборчество? – полюбопытствовал он.
Она слегка пожала плечами:
– Это, в общем-то, не имеет значения, на что меня тянет. Или на кого.
Она, по-прежнему, невзирая на владевшее ей смущение, пожирала его взглядом. Будто хотела… насмотреться впрок.
Юст почесал переносицу и решил прояснить ситуацию:
