ГЛАВА 2 Гостьи. Разговоры после обеда
Лоретто
Сэнни
После обеда Джионна собралась к очередной пациентке, попросив Илинору перед уходом:
– Раз уж у нас сегодня день откровений, расскажи про Абру. Я подумала, что лучше без меня.
Илинора обняла Джионну, погладила по щеке.
– Хорошо.
Ну и, действительно, рассказала. И нет, с Джионной произошло не то же, что с Илинорой. Все было хуже.
Илинора не давилась словами и слезами, голос ее звучал ровно, но давалось ей это непросто. Взгляд блуждал где-то там, в прошлом.
– Я смотрела, как она страдает, как захлебывается кровью. Слушала ее прерывистое дыхание, держала за руку и повторяла: «Потерпи! Скоро все пройдет». Юст спас ее. То, что он совершил, – чудо.
Неужели Илинора выговаривалась перед Сэнни для того, чтобы подчеркнуть, какой Юст замечательный?
И еще Илинора добавила, к предыдущей теме:
– Не разочаровывайся в Хеме. У него, представь себе, есть недостатки. И некоторые из них – довольно серьезные. Он ужасный манипулятор.
– Ты это к тому, что Юст не такой?
– Юст не навязывает себя другим, не решает за других. Его недостатки лежат… в иной плоскости. Он во многом похож на меня. С ним нужно просто всё обговорить и прояснить. Это дурацкое плавание вам помешало. Он не стал бы таскаться по борделям, будь ты под боком.
Сэнни открыла рот, потом закрыла, не найдясь сразу, что ответить, и стараясь правильно сформулировать мысль.
– Мне кажется, ты выдаешь желаемое за действительное, – наконец выговорила она. – Ты думаешь, что, если я скажу: «не хочу», а он будет хотеть, мое нежелание его остановит?
– Если ты про бордели – то да. Если ты про близость… Дело в том, что ты хочешь, Сэнни, даже если вслух заявишь обратное. И Юст это поймет. Ты же не из тех, кто тешит себя иллюзиями и самообманом, так что тебе не сложно ведь себе в этом признаться. У тебя было время его разлюбить. Раз этого не случилось – принимай ситуацию, как есть, и думай, как поступить. Однако в чем-то ты права – Юст воспринимает личные границы по-другому. Ты можешь договориться, чтобы он принимал во внимание, в первую очередь, те желания, которые ты выскажешь вслух. В принципе, это, скорее, полезно.
В конце концов, Илинора ушла – как она сказала, «присмотреть за Кенларом», оставив Сэнни в изрядном раздрае и возмущении.
Сэнни, подумав, захватила принадлежности для рисования, сыновей и отправилась на улицу. Она хотела привести себя в нормальное состояние.
Был теплый летний вечер. Жара уже спала, по светлой воде лениво скользили лодки. Балконы домов, выходивших на Аптечный канал, были увиты цветами, вдоль узкой набережной росли липы и олеандры. В небе висели облака, подкрашенные в розовый цвет заходящим солнцем.
Горы Сэнни любила больше. Однако к морю тоже привыкла, и Лоретто ей нравился.
Нельзя сказать, что здесь был особо спокойный уголок – лодки сновали по каналу туда и сюда, но на набережной, огороженной парапетом, прохожие встречались лишь изредка.
Сэнни казалось, что в воздухе разлито ожидание.
Она уселась на парапете у мостика, достала альбом для набросков. Нечего, конечно, было и думать целиком погрузиться в рисование – приходилось приглядывать за сыновьями, которые носились рядом, оглашая окрестности визгами и смехом. Так просто – посидеть, поводить карандашом по бумаге, пытаясь что-то изобразить… Даже в таком виде рисование приводило ее во внутренне равновесие.
Она рисовала, высунув, по привычке, кончик языка, не забывая бросать взгляды на играющих сыновей, но больше ориентируясь на издаваемые ими звуки. Впрочем, они на какое-то время даже угомонились и делали вид, что тоже рисуют.
