К назначенному времени явились лиорентийские офицеры, магистраты, командир балюльских наемников и элмаденские военачальники.
– Доброе утро, господа! – Ингар чуть наклонил голову и хлопнул себя кулаком в грудь.
Военные – все, как один, в мундирах, дружно щелкнули каблуками, вытянувшись в струнку. Лиорентийцы отсалютовали.
Сам Ингар, хоть мундиров и не жаловал, обычно их носил и застегивался, как положено – на все пуговицы и крючки. Но сегодня, как и в свой первый день в Элмадене, он был в кристаллическом жилете, надетом поверх простеганной безрукавки, и красной косынке на голове. Это, можно сказать, был продуманный ход, призванный продемонстрировать исключительность его положения. Да и жарко, в мундире-то – вон, у начальника стражи щекастое лицо блестит от пота.
Ну и, откровенно говоря, Ингару нравились его руки – с красиво очерченными бугристыми мускулами. Вымазанные по локоть в крови, как считала, по крайней мере, половина местных сановников.
– Подкрепления из стрелков и артиллеристов на форпосты посланы, как вы и приказали, генерал-командующий, – отрапортовал Брензайн.
Ингар в ответ коротко кивнул.
– Мы распыляем силы, – заметил командир элмаденских частей.
– Да, и это плохо, – согласился Ингар. – В нашей ситуации – непозволительно. Но еще более непозволительно оставить укрепления на Зай-Атише без дополнительной поддержки. Стратегическое значение Индирима и Нал-Чорука трудно переоценить.
– Нашли труп Джабира. В переулке у городских стен, – доложил Рузнар Уфук, чернобородый командир городской стражи. – Паршивцу перерезали горло. Видно, подкараулили ночью грабители.
– Туда ему и дорога, – буркнул один из магистратов.
Абармид Джабир был автором огромного числа философских и исторических измышлений, а заодно и известным звездочетом. Звездочеты на Среднем Западе пользовались большим спросом, каждый более или менее крупный город почитал необходимым иметь хотя бы одного и содержать за счет казны. Элмаденцы тоже решили не отставать.
Джабир всем и каждому заявлял, что звезды на небе выстроились на редкость удачно и Элмаден, непременно, выстоит. Тем не менее, в собственные предсказания он не слишком верил и сбежал, прихватив с собой мешочек с драгоценностями. Как сейчас выяснилось, побег закончился для него крайне неудачно.
Бездна с ним, с этим Джабиром – не до него. Хотя Ингар попытался прочитать один из его опусов, заинтригованный пафосным введением: «Всё, что наблюдение и опыт знают о небесах, находится сданным на хранение в этой книге». Ну, во всей книги эти строчки были лучшими – наверное, Джабир их не сам придумал. В остальном – совершенно невообразимая, дикая чушь! И эта тщеславная бездарность втирала мозги здешним властям, кормилась с их руки!
Ингар высказался, заметив, что труды Джабира не имеют ничего общего с астрономией и невежда-звездочет даже не различает Быстрые звезды и планеты. Элмаденцы воззрились на Ингара с немым изумлением – видно, поражены были ученостью кровожадного лиорентийского полководца. Ингар фыркнул, пожал плечами и, облокотившись на парапет, в который уже раз принялся изучать окрестности.
За вражескими позициями – степь, усыпанная древними курганами. Где-то в синей вышине парят бородачи и ястребы, выискивая подходящую добычу, вдали сверкают горы. Только не снежные, а соляные. Огромные полупрозрачные кристаллы самой причудливой формы. А где-то дальше – волнистые дюны и засыпанные песком города…
