– Зарядить ружья! Развернуть пушки!
– Ложитесь на дно и не высовывайтесь! – приказал Ингар Керту Тривиму. – У вас ни оружия, ни доспехов.
Только шлем – Ингар убедил магистрата надеть его перед отплытием. На всякий случай.
Солдаты, оперев локти о борт шлюпки, нацелили ружья. Сам Ингар вынул из-за пояса пистолет, но приказ стрелять пока не отдал. Гухулы сначала замешкались, но потом очухались и похватались за луки. Все – стычки не избежать. Ингар не стал ждать, пока лучники натянут тетивы, и скомандовал:
– Пли!
Зашипел на полках вспыхнувший порох и грянул залп. Из дул двух небольших пушек, которыми была вооружена лодка, с раскатистым грохотом вырвались снопы дымного пламени. Пушки откатились. От жесткой отдачи доски под ногами содрогнулись. За протокой испуганно заржали лошади, вскрикнули угодившие под картечь и пули враги, над лодкой просвистели стрелы, еще пара ударили в борт.
Гребцы налегли на весла, гухулы скрылись в зарослях. Во всяком случае, преследовать шлюпки по берегу они не смогли бы, даже если бы захотели.
– Никто не ранен? – на всякий случай спросил Ингар.
Гребцы и гвардейцы отозвались дружным «Нет». Керт Тривим тоже ответил: «Нет». Он и испугаться, похоже, не успел, зато счел нужным сообщить Ингару:
– Я читал у среднезападных историков про случай, когда гухулы, которые, как известно, являются великолепными наездниками, направили в реку коней и вплавь, верхом, подобрались к врагам, обстреливая их из луков.
– Я тоже про такое читал, – кивнул Ингар. – Но через низовья Зай-Атиша им верхом не переправиться. Вы лучше меня знаете – дно илистое, ландшафт сложный. Протоки, тростниковые заросли, топкие берега.
Через два часа показались насыпи и мост, соединявший Нал-Чорук и Индирим. Сначала шлюпки пристали к индиримскому, западному, берегу. У причалов стоял храм с тимпаном и тремя главками – не гофрированными, как в самом Элмадене, но тоже крытыми керамической плиткой.
Солдаты форта вели себя так, будто не было никакой войны – охотились на птиц, ловили рыбу, жарили добычу в котле с маслом. Сытые, довольные, благодушно настроенные. Чуть в стороне от причалов коптили и вялили улов, свежевали и разделывали туши животных, а куски мяса бросали в бочки с рассолом. Въезд на мост и небольшой внутренний двор форта были загромождены бочонками с солониной и рыбой, корзинами яблок, мешками муки, коробами сыра.
Увидев все это, Ингар устроил разнос встретившему их шлюпки офицеру.
– У ваш что тут, базарный день? – рявкнул он. – Почему веде бардак? А ну убрать все в хранилище! Где командир?
Офицер не успел раскрыть в ответ рта, как подскочил запыхавшийся полковник:
– Здесь! Виноват!
– Будьте любезны навести на вверенном вам форте порядок! – потребовал Ингар. – Очистите двор! Чем вы вообще заняты?
– Эвакуацией жителей на другой берег! – отчеканил полковник. – Припасы готовят к отправке – они для беженцев. Ждем возвращения подвод.
Ингар хмыкнул, поскреб рубец и соизволил извиниться:
– В таком случае прошу простить мою скоропалительность.
Полковник вытянулся в струнку и щелкнул каблуками, не найдясь с ответом. Но он явно испытал облегчение, что гнев начальства, поначалу направленный на него, быстро улетучился. Все-таки в положении командующего есть свои преимущества – если бы Ингар вздумал дома так на кого-нибудь рявкнуть, его бы разделали с потрохами.
– Доложите обстановку! – уже спокойно попросил Ингар.
