– И этот дом…
– Да, я жил в этом доме с Мари, теперь живу один.
Кратко пробежался по Огюстам со второго по четвертого, ведь почти ничего не знаю о них, и продолжил:
– Огюст V сначала не признал меня. Даже после того как Мари показала ему документ из мэрии округа о нашем браке. Был скандал, Мари ушла вместе со мной на съемную квартиру. Я тогда работал на стройке простым рабочим, зарабатывал гроши. Если бы не Элиза – бабушка Мари, – подбрасывавшая ей тайком от мужа небольшие деньги, пришлось бы нам плохо. Только после рождения Софи Огюст V подобрел к нам, разрешил переехать в парижский дом.
– У вас есть дочь Софи? Вы никогда не упоминали о ней.
– К сожалению, она умерла через год. Семье Ролен не везло с детьми. Возможно, сказывалось близкое родство Огюста V и Элизы. Старший сын Огюста и Элизы, названный Огюстом VI, прожил только полтора года. Оставшаяся дочь Валери вышла замуж за блестящего молодого отставного военного. К сожалению, он был заядлый автомобилист-гонщик, погиб в 1965 году во время соревнований. Мари почти не помнила отца, ей было тогда десять лет. Да и видела она его редко. Валери пережила мужа только на один год, замкнулась в себе, мало занималась детьми. Мари и ее брата Антуана, старшего ее на два года, воспитывали дед с бабушкой.
– Вот, хоть одного отпрыска назвали не Огюстом.
– Дед настаивал на имени Огюст, но Элиза категорически высказалась против. Сказала, что никогда не согласится на это.
– А после смерти этого, последнего Огюста, кто стал его наследником?
– Дед все определил четко, чтобы не было споров и судов. Дом в Париже он оставил Мари, основной дом и земельное владение в Конкер оставлены Антуану. Виноградники и винодельня завещаны в совместное владение Мари и Антуана, в отношении 2 к 3. Ведь Антуан был старшим. Были распределены и суммы в банке, довольно значительные.
– А где этот дом и владение в деревне?
– После того как Антуан в 2002 году заболел, он сдал виноградники и винодельню в длительную аренду. А дом в Конкер продал вместе с участком земли. Дом новый хозяин сломал, построил торговый центр. Мы с вами проходили мимо него. Так что теперь на мой маленький дом местные жители перенесли название «Шато Ролен». Потом и Антуан умер и его жена Эвелин. А Пьер – их сын, – получив наследство, переехал в Лион, подальше от всех этих грустных воспоминаний. Вероятно, настояла его жена, она была из Лиона. Мы поддерживаем с ним связь, изредка.
Мы оба помолчали, я – потому что, вроде, нечего было добавить, Натали переживала грустную семейную историю. Потом я показывал семейные фотографии: всех Огюстов, начиная с первого, отца Мари в военной форме и на роскошном гоночном автомобиле, бабушку Элизу, Антуана, Эвелин и Пьера. Все они проходили перед нами в гигантском семейном альбоме. Натали указала на несколько пустых мест на страницах альбома:
– Почему здесь нет фотографий?
Что ответить? Когда-то, в 2018, когда еще свежа была рана после смерти Мари, я вынул из этого альбома фотографии Мари, немногочисленные мои фото и единственную фотографию нашей малютки, когда она еще была жива. Все они там, в Париже, где я мог подолгу смотреть на них. Правда, теперь смотрю очень редко.
– Да, здесь были фотографии, сейчас они в Париже.
Больше мы в тот вечер не разговаривали ни обо мне, ни о семье Ролен.
11.07.2022. Сразу после завтрака сел за свои записи по последней книге. Хватит волынить, нужно работать. Пока имеются только двадцать пять страниц хоть на что-то похожего текста, нужны еще пятьдесят, а мой герой уже ранен, перевезен в монастырь Камальдоли, помещен в Эрмитаж, его лечат. Кстати, почему Эрмитаж? Почему он пришел мне на память. Кажется, был такой в Камальдоли, но какое отношение он имеет к лечению? Полез в Гугл, про Эрмитаж в Камальдоли почти ничего нет, только глухое упоминание, что это наиболее старинная часть монастыря, построенная чуть ли не самим святым Ромуальдом в XI веке. А в основном, все статьи про Неаполитанский Эрмитаж Камальдоли. Так он мне нужен, построенный в девятнадцатом столетии.
