Не ясно, была ли больница в зданиях Эрмитажа, пришлось выбросить это упоминание. Заодно вырезал монахиню, прикладывавшую мази к его ранам. Не было там никаких монахинь. Монастырь – мужской, все лекари – мужчины. С жалостью посмотрел на вырезанные полстраницы. Всегда жалко уничтожать свой труд. Ну да ладно, нужно двигаться дальше. Собственно, я не просто стер эти полстраницы – перенес их в загашник. Использую позднее, заменив монашку дамой.
Перешел к моменту, когда мой герой, еще не покинув больницу, разговаривает с отцом Амвросием. Мне не ясны аргументы отца Амвросия, изменившие жизнь будущего епископа. Но это не важно, потом заполню эту лакуну. А сейчас, воодушевленный наставлением отца Амвросия, мой герой, наконец-то я дал ему имя – Джованни Строцци – просит помочь ему пройти побыстрее послушание. Раз герою дадено имя, можно и нужно еще раз пройти по его молодости. Посмотрел все, что смог найти по славному семейству Строцци, выписал имена, названия замков. Теперь правлю текст. Заодно добавилась в копилку повести страничка. Тоже неплохо, но мало. Нужно добавить что-то, привидевшееся Джованни. Вспомнил слова Джона о событиях в тоннеле, чуть подправил – прекрасно, есть видение, указание свыше моему герою. Почесал затылок – не очень правдоподобно. Добавил целый день поста, вроде более правдиво. Поголодай-ка сутки – черта узришь, не то что услышишь благую весть. Решил, что на один день достаточно, тем более что пора заняться обедом.
После вечерней прогулки пришла очередь Натали «колоться», рассказать о своей жизни. Пыталась отделаться простым заявлением, что ничего в ее жизни не было интересного, достойного рассказа и, тем более, обсуждения, но я с этим не согласился:
– Не верю, не верю, что ваша жизнь была пресной и однообразной. Расскажите для начала о вашем муже, кажется, его звали Роберт. Суровое имя, так и представляется серьезный деловой мужчина. Да и кулаки у него должны быть соответствующие.
– Насчет кулаков, возможно, вы правы. Но при мне он их ни разу не пустил в дело. А все остальное… не был он серьезным, деловым. Да еще и пил.
– Насчет «пил» вы однажды упоминали. А как вы познакомились с ним?
– Вам это нужно для ваших литературных дел? Хотите использовать образ здоровенного шотландца?
– Помилуйте, Натали, почему такие подозрения? Просто хочу представить себе отца Лесси.
– Я его сама уже плохо представляю, давно все это было, последний раз видела его в 2007, когда он приехал подписать бумаги на развод. Не скажу, что выглядел хорошо – весь какой-то опущенный.
– Что значит «опущенный»?
– Глаза прятал, говорил медленно. Впечатление, что он либо после пьянки, либо обдолбанный. И, когда бумаги подписывал, руки тряслись. Мне даже немного жалко стало. Но когда он попросил деньги на билет в Глазго, возмутилась. Правда, деньги дала. Выделила из тетиных денег, которые она дала мне на развод.
– Это все о последнем свидании, о разводе. А какой он был, когда вы познакомились?
Минуточку помолчала, даже глаза на несколько секунд закрыла, нахмурилась:
– Было все, как у людей. Мне было двадцать, перешла на второй курс. Беззаботная, все впереди. Я тогда разошлась с первым парнем, пыталась доказать себе, что могу заинтересовать любого стоящего парня. И тут появился Роберт. Да, вы правильно предположили: крупный, но не толстый, глаза уверенные. Я в него сразу влюбилась, когда увидела на вечеринке у подружки. Он говорил, что приехал из Глазго, хочет попрактиковаться во французском и ищет место в компьютерной фирме. Мы ушли с вечеринки к нему вместе и, естественно, сразу же оказались в постели.
