Такая уж она баба Нюра; зимой ей холодно и скользко, летом жарко и пауты донимают, весной и осенью грязь да дождь. Не лежится на складах материальным ценностям, а цены кусаются. За каждый килограмм, литр, метр надо высчитывать с зарплаты того, кто со склада получает, вот тогда перерасхода не будет, премия ИТР и её лично не уменьшится.
– Воруют, Михаил Александрович, воруют. Все воруют. Вы лучше с моим супругом поговорите, он лучше знает.
– Что, тоже ворует?
– Ну, вы скажете. Он главным диспетчером. Он на комбинате все знает. И про всех! Директор того не знает, что он знает. Он у меня дотошный. Он у меня…
Оседлала баба своего любимого конька, что-то базарное появилось в Нюре, так цыган расхваливает коня на продаже. Понесла «Трандычиха», останавливать её бесполезно и Михаил Александрович поспешил ретироваться.
Несмотря на закрытые шторы и открытую фрамугу в кабинете стало жарко. Исчезли ледяные искры в глазах Лидии Семеновны, они отсвечивали теплом домашнего очага. Заманчиво так поблескивали, вот только место у очага занято.
– Лидия Семеновна, в документации у вас, без сомнения, полный ажур. Я хотел бы ознакомиться с производством, хранением, использованием материалов. Резервы на бумаге не найдешь, а свежим взглядом, возможно и увижу, что-то для вас полезное.
– Н.., да. – качнула Семеновна головкой, искоса, но впервые с интересом глянув на него. –Н , да? С производством? Свести вас, что ли с главным диспетчером?
– Это – который, все знает?
– Да? – снова быстро брошенный искоса взгляд, (шустрый малый). – А впрочем, да. Не зря у нас его главным сплетником зовут. Все знает и первым доложит. Пойдемте, я провожу вас до диспетчерской, а то еще заплутаете в наших катакомбах.
Этажом ниже, за столом в творческом беспорядке от журналов, телефонов, раций всех мастей с авторучкой в одной руке, сотовым в другой, успевающая отдавать распоряжение в микрофон, с безумным видом сидела диспетчер. Выждав минуту, Лидия Семеновна обратилась к ней.
– Танечка, куда Спиридоныча задевала?
– Семеновна, я б и вас на фиг не видела. Шляется, сплетни собирает.
– Ты, чо, такая взъерошенная?
– Взъерошили, а вечером еще и … – глянула на присутствующего мужчину, прикусила язычок. – Просадка от нас, по 110 оба фидера посадили, а электрики на обеде. Пока нашла их, пока они причину, пока устранили, а виноват стрелочник.
–Ясно, Танечка. Но помочь? Кто на что учился. Так все-таки, где Спиридоныч?
– А он пока не утихнет, и все оборудование не запустим, здесь не появится. Ищите или в АТЦ, или хрен его знает где, но там где сейчас спокойно, где тенек и затишок. Десятый, десятый. Вы запускаться думаете? Машины к вам отправлены. Опять стоять будут?
– Пойдем, пойдем, а то и нам достанется.
Главный диспетчер стоял перед раскрытыми во всю ширь воротами цеха грузовых автомобилей. Черный проем высотой с трехэтажный дом притягивал к себе темнотой обещавшей прохладу по сравнению с залитой солнцем площадкой пред цехом. Но оттуда пахнуло жаром, копотью. В глубине сверкала электросварка, сизый дым тянулся к раскаленной металлической крыше. Сергей Спиридонович, стоя на границе тени о чем-то оживленно разговаривал с рабочими. В замасленной робе, они держали сигареты в черных от мазута руках и посмеивались над его болтовней.
– Сергей Спиридонович, вас директор ищет.
– А, я… – Сразу сник Спиридоныч. – Вот надо уточнить у начальника колоны график выхода…
