Скучно оправдывался невысокий, несмотря на жару, одетый в синий, итээровский рабочий костюм с эмблемой предприятия, лысеющий мужчина неопределенного возраста. Пятьдесят, шестьдесят, семьдесят? Этот тип мужчин рано старится, но до самой смерти они потом не меняются. Суетятся, пыжатся, пыжатся, суетятся. Блеснет молния, гром – сожмутся в комок, прикинутся камушком. Выглянет солнышко и опять эдакие живчики – суетятся, пыжатся.
–Я, сейчас.
–Не надо. Сейчас вы проведете Михаила Александровича по подразделениям. Ознакомите с производством, с выполнением графиков…Михаил Александрович к нам по вопросам экономии, сохранности, дисциплины; трудовой и финансовой. А то у нас на перекуры, трех пачек на рабочую смену не хватит. Вредно курить Сергей Спиридонович. Минздрав предупреждает.
Ах, как идет красивая женщина. По щербатому, разбитому большегрузами асфальту, на высоких тоненьких каблучках. Не идет – порхает.
–Хороша. – Проводил её взглядом Михаил Александрович.
–Стерва. – Зло, бросив окурок под ноги, проворчал Спиридоныч.
–Ну, пойдемте. Вот с АТЦ и начнем. Ремонтируют недавно купленный подборщик. Он с трейлера скатился и до цеха не доехал, колом встал. Рухлядь крашенная. А по цене, как новый.
–Сколько, сколько? – Присвистнул от удивления Михаил Александрович, услышав сумму.
–Вот то-то и оно. А еще…
–Мать твою. – Не дослушал Михаил Александрович, со свету, как сослепу влетевший в маслянисто блестевшую мутную лужу.
В штиблетах противно хлюпало. На светлых брюках по щиколотки черная кайма. Ощущение как у мальца детсадовского, не сдержавшего нужду малую. Десятки глаз, из темных углов смешки, кто рядом, сочувственные вздохи.
– Мать вашу, у вас что здесь и автомойка внутри?
– Нет, ночью дождик прошел, вот, до сих пор и капает.
– Охрана труда куда смотрит? У вас тут сварка, электрооборудование?
– Так это же у нас. В кабинете ТБ сухо. А крыша течет? Так она не только здесь. Она повыше худая.
–Спиридоныч, шел бы ты. У тебя, кстати, тоже не капает.
Вмешался дородный, похожий на Микулу Селяниновича мужчина
–Иванов. Механик автоколонны. – Представился он Михаилу Александровичу. И снова к диспетчеру – Ты же директору подпевал, что крышу надо своими силами, материалы за счет сданного металлолома. Языком ты мастак. Повел человека, так не будь Ванькой Сусаниным. У меня жена в отделе охраны труда. Пишут, пишут, а толку шиш. А в своей одежде у нас не ходят. У них в отделе есть комплекты х/б, специально для командировочных. Пойдемте, а брюки в стирку сдадите, завтра получите, чистые.
К концу рабочего дня Михаила Александровича экипировали в униформу работника комбината с обязательной надписью на спине «ГлавМеталлЗапас» и он уже ничем не отличался от десятка итеэровцев стоявших перед зданием в ожидании служебного транспорта. Правда его, в отличие от прочих, до гостиницы довезли в дежурной «Ниве», которую специально для него вызвала диспетчер АТЦ.
Ужин в кафе разморил ревизора окончательно. Сил едва хватило умыться и, рухнув на кровать, он провалился в блаженство сна. Блаженства хватило до полуночи. Во сне шарил огромный глаз прожектор. Нашел, с пронзительным ревом паровоз бросился на него, промазав, проскочил мимо и снова шарил глазом выискивая Михаила. Он пытался убежать, но ноги вязли в куче бумаг испещренных цифрами. Рев сменился бравурной музыкой, под которую, переваливаясь с боку на бок, как грузовик на колдобинах, паровоз торжествующе надвигался на него, припирая к глухой стене из собранных в купы бумаг.
